Зацепин сник, даже написал заявление об уходе по собственному желанию. В общем пережил тогда трудное, горькое время. Но вот постепенно все обиды и горести отошли в прошлое, забылись, и хотя остался неприятный осадок, не так уж саднило сердце.
И вдруг его вызвал к себе в партбюро Алексей Иванович. И то, что он сам не пришел в раскомандировку, и то, что говорил по телефону взволнованно и был краток и строг, могло значить только одно: Зацепина ожидает что-то важное, особое. К секретарю парторганизации Зацепин относился всегда уважительно, с доброй завистью думал: «Вот это сто́ящий мужик!»
С первого же вопроса, который задал ему Жильцов, осторожно, вежливо, Зацепин понял: он не ошибся. Разговор зашел о новом механизированном комплексе и конкретно о том, что наступила пора освоить его и здесь, в южноуральском угольном бассейне, который по своим геологическим условиям был гораздо сложнее, чем, к примеру, Донбасс.
Зацепин внимательно слушал Жильцова, согласно кивал, но при одном лишь упоминании о том, что этот комплекс будут осваивать на их шахте, у Зацепина заныло под ложечкой и ему захотелось как можно быстрее закончить затянувшийся разговор. Но Алексей Иванович продолжал настойчиво расспрашивать, и никуда нельзя было деться от его пронзительного острого взгляда.
— Значит, желание поработать на комбайне «Донбасс» у вас было? — задал Жильцов самый неприятный вопрос.
Ответить хотелось грубо, резко: «Было, да сплыло», но сдержался, сухо сказал:
— У каждого оно есть.
— Похвально, — улыбнулся Жильцов. Неожиданно признался: — А я ведь вас не зря пытаю. Догадываетесь, почему?
Зацепин пожал плечами, но уже почувствовал, как все в нем напряглось, и невольно подался вперед, будто боялся, что сможет не расслышать последующих слов секретаря.
— Мы тут посоветовались с руководством шахты и решили, что новый комплекс придется осваивать вам, Павел Ксенофонтович. Главное — желание есть, опыт большой, так что вам и карты в руки. Готовьтесь в командировку. Поедете в Донбасс, там в деле посмотрите, как работает комплекс. Недели две хватит?
— Хватит.
— Вот и отлично. — И крепко пожал руку. — Значит, так и звоним в горком: есть кандидатура, и, по нашему мнению, самая надежная. Как вы сами считаете?
— Не знаю, — смутился Зацепин.
Жильцов обнял за плечи Зацепина, доверительно проговорил:
— А надо знать. Обязательно надо.
Вот уж действительно fatum fati. Зацепин уже и приговор себе вынес: ходить до самой пенсии в середнячках. Ни особых успехов, ни громких рекордов. Иной участи ему не дождаться. И вдруг — крутой поворот. Но почему крутой? Он все-таки ждал, все-таки, несмотря ни на что, надеялся. Ведь не отнес же он заявление Кучерову, не высказал свое возмущение главному маркшейдеру, не отправился с жалобой в партбюро!
