Пояс жизни | страница 56

… Маршрут близился к концу, когда над лагерем отряда рано поутру появился вертолет Батыгина. Он неподвижно повис в воздухе, а потом медленно опустился в самом центре лагеря, между палатками. Батыгин прилетел один. Он рассказал, что был в Кызыле, в обсерватории, а теперь летит обратно в Москву. Он знал, что начальником отряда назначен Виктор, но все-таки уединился для разговора с Травиным.

Лишь после этого Батыгин спросил у Виктора, что тот собирается делать дальше.

— Выходить к Енисею, — ответил Виктор. — Продуктов у нас хватит всего дней на семь-восемь.

— А по-моему, можно не выходить к Енисею и с хода начать следующий запланированный маршрут. Пусть один из вас отправится к завхозу (он, кстати, ждет в Баинголе) и скажет ему, куда забросить продукты. Это сэкономит вам дней шесть, а время нужно беречь: в Москве тоже много дел.

— Что ж, можно, — согласился Виктор. — Только кого послать?

— За трудное дело всегда лучше браться самому. А Свирилина оставь своим заместителем.

«Свирилина? Почему именно Свирилина?» — подумал Виктор и покосился на стоявшего рядом геоморфолога. Перед началом похода Свирилин сбрил бородку и сейчас вдруг показался Виктору, несмотря на высокий рост и широкие плечи, очень юным, хотя Виктор знал, что Свирилин старше его на три года. Виктор не смотрел Свирилину в глаза, он смотрел на его еще по-мальчишески пухлые губы, на круглый мягкий подбородок и думал, что случившееся с ним, Виктором, очень уж напоминает смещение. Но разыграться самолюбию он не дал. «Ничем Свирилин не хуже других, — сказал он себе, — и прекрасно справится с поручением». А Батыгину Виктор ответил:

— Хорошо, я поеду в Баингол.

— Вот и молодец, — одобрил Батыгин.

Не теряя ни минуты Виктор занялся сборами в путь. Он сам оседлал лошадь, уложил в переметные сумы провизию, приторочил к седлу одеяло, плащ, котелок. Он отдал Свирилину карту и еще раз напомнил, где они должны встретиться. Затем Виктор легко вскочил в седло и сразу всем помахал рукой.

…Потом, уже в Баинголе, Виктору казалось, что не было трех дней и двух ночей, а был один непрерывный переход. Ущелье сменялось ущельем, храпел и пятился конь на трудных переправах, боясь идти в глубокую воду, лиственницы тихо роняли на тропу пожелтевшую хвою. На вечерней зорьке, в вязких сумерках, глохли и блекли звуки и тишина медленно стекала с вершин. Крики маралов, вызывавших друг друга на поединок, не казались воинственными и злыми. Одиноко пылал костер, но Виктор не испытывал чувства одиночества, не испытывал страха, даже когда конь начинал боязливо жаться к огню и тревожно поводить ушами. Виктор думал. Экспедиционные работы кончались, Батыгин сам сказал это, и Виктор думал о доме, об отце, о Москве… Что он будет делать, когда вернется в Москву? Разрешит ли ему Батыгин бывать в астрогеографическом институте, или все останется по-прежнему?.. Ведь он уже все равно не сможет заниматься ничем другим, он все равно будет астрогеографом!.. Он много, очень много пережил в экспедиции и верил, что жизнь его теперь и в Москве пойдет как-то иначе. Новые привычки так противоречили всему старому, домашнему, что он не видел способа совместить их. И еще его беспокоил отец. Иной раз ему казалось, что отец отдалился, и Виктор даже ощущал легкий холодок, когда думал о нем. Впрочем, все это не представлялось ему страшным. Просто они теперь немного по-разному смотрят на мир. Или он не так понял письма.