- Видишь ли, я простой народ уважаю, а интеллигенцию не люблю. - заговорил снова Валентин Егорович после фильма, ставя чайник на плиту. - Я сам из простых работяг, краснодеревщик. Человеком меня сделало что? Русский лес. Он, родной. Видишь эту мебель - все моих рук дело. Вывезено по кусочкам, как средневековый замок. Здесь все снова сложил и соединил намертво. Кижи. Ни одного гвоздя, ни одной скрепы металла - все дерево. Посмотри, какая резная работа. А лак? Разве это лак? Это, друг Макс, настоящий жидкий янтарь, это - не хухры-мухры, сердолик в натуре .
Макс Гольф из вежливости продолжал рассматривать витые виноградные листья в изголовье небольшой софы.
- Человек тогда человек, когда он мастер, правильно я говорю? Тогда он что? Тогда он, почитай, встал на две ноги. А интеллигенция что? Она сама себя не уважает, и дела у нее в жизни не было и нет.
- Интеллигенция отвечает за нравственные критерии народа, - процитировал Гольф Николая Бердяева, но Валентин Егорович его перебил.
- Чего? Нравственные критерии? Вот ты послушай, дружище. У меня жена есть... - И Макс насторожился. - Она сейчас у сеструхи, приедет завтра утром. Так вот, жена моя была до меня замужем за одним козлом, интеллигентом, как ты говоришь. Он заставлял ее читать ему Блока, когда занимался с ней любовью. Она умоляла: "Не надо, не надо!" А он без Блока, видишь ли, не мог. Не кончал, ха-ха.
- Ну это дело семейное, - сказал Макс Гольф. Втайне он всегда подозревал, что Рита сбежала не от хорошей жизни.
- Да, верно говоришь. Но я еще тоже не кончил. Ха-ха... Понимаешь, он стал ходить налево, лишь они приехали сюда. И с кем снюхался, козел эдакий? С женой своего же друга, с которым они вместе на английских курсах учились. За одной партой в синагоге сидели, ха-ха. Ели, пили вместе, из одного корыта. Он ему даст какое-нибудь поручение: мол, сходи, дружище, за лекарством, а сам, козел, бежит в чужой огород. Та женщина, жена его кореша, сначала сопротивлялась, говорила "нет, ни за что"... Но он ее этой поэзией и Блоком взял. Они же, интели, знают, как бить на чувства женщины. "Мы встречались с тобой на рассвете, ты веслом рассекала прилив..."! Понял, как оно! А ты говоришь нравственные - что? Критерии?! Ха-ха!
Макс до боли в руке сжимал красные резные листья и смотрел на хозяина расширенными адреналином зрачками. А в голове его вертелось одно: не на рассвете, а на закате. Не на рассвете, а на закате. Не на рассвете, а на закате. Он тоже с Лесей встречался на закате. И тоже любил ее белое платье, утонченность мечты разлюбив. Значит, все эти годы она ему была неверна.
