В десять вечера хозяин дома вышел из своей комнаты и сочувственно посмотрел на слесаря. В его глазах читалось презрение напополам с научным интересом: как такие подвиды выживают в борьбе за существование? Макс наблюдал его реакцию краем глаза не без волнения.
В одиннадцать, прервав репортаж с футбольного чемпионата на полуслове, нервный и возбужденный проигрышем русского клуба, хозяин снова вышел и уставился на расползающийся по гостиной хаос.
Макс Гольф, закатав рукава, развинчивал батарейные секции. Он сидел на полу и прижимал батарею к груди. В таком положении он был похож на аккордеониста.
В полночь они оба, хозяин и Макс, сидели перед истекающей черной желчью батареей, которая в глубине своей черной души оказалась на редкость вонючей. Разговор их носил более чем абстрактный характер, если учесть окружающую обстановку. Валентин Егорович был из "новых русских". Учитель заранее объяснил ему, что "эти" завели себе новую моду - покупать себе вторые хоромы в богатых городках Новой Англии и жить "на две страны". Макс Гольф с интересом смотрел на нового знакомца.
- Маркс прав, бытие определяет сознание. - говорил Валентин Егорович, помогая отвинчивать последний кусок трубы и заглядывая внутрь, как бы в поисках этого бытия. - Как это надо понимать? А вот смотри, понимать это надо буквально, Максик. - Он теперь его называл так, и Гольф на это не обижался. Просто габариты Валентина Егоровича требовали присоединения к другим человеческим особям уменьшительно-ласкательного суффикса. - Так вот. Раньше как? В праздник 7 ноября, будь ты за, будь ты трижды против, а что делал? Бухал. И партийный, и беспартийный - все бухали как один. Отражалось это на сознании? Отражалось. Еще как, верно? С утра башка что? Трещала. Верно? Крыша что? Ехала. Как говорилось: головка бо-бо, во рту кака, денежки тю-тю. Что и требовалось доказать.
В окно постукивал дождь.
В половине первого Валентин Егорович позвонил куда-то, и доставили ужин прямо из ресторана "Санкт-Петербург". Отужинали. Выпили водочки, закусили маринованными маслятами и блинами с икрой. На десерт имелся в наличии кофе с ликером и трюфельный шоколад. Отдыхая на софе, посмотрели детектив: муж - детективный писатель, торгует красивой женой, чтобы задобрить мафиозных шефов, про которых он хочет написать бестселлер. Но она, спохватившись на сорок третьей минуте, что ее насилует незнакомый неинтеллигентный мужчина, убивает из пистолета и его и, в порыве мести, собственного мужа-писателя. Потом присваивает себе чужое имя и становится бэбиситтером.
