— Что такое увидел наш друг Трепка, о чем он нам не рассказал? — спросил Люченс, блеснув глазами. — Говорите же! Не томите!
Банкир, который вопреки всем священным правилам любителей табака попытался вновь раскурить изувеченную сигару, отложил ее в сторону с таким видом, точно она обожгла ему рот.
— Что вы сказали, Люченс? Я что-то увидел? До сих пор я думал, что вы человек разумный, но…
— Вчера в половине восьмого утра, — обратился поэт к доценту, — Аллан Ванлоо сидел в припортовом кабачке и пил абсент. Не в его привычках посещать такого сорта кабаки. Не в его привычках также пить абсент, и уж тем более трудно представить себе его пьющим до завтрака абсент в такого сорта кабачке. Тем не менее вчера утром он именно этим и занимался, и притом столь основательно, что вышел из заведения, едва держась на ногах. Я знаю все это от Женевьевы, а она услышала новость от приятельницы, которая торгует рыбой возле порта. Весь портовый квартал судачит только об Аллане Ванлоо и его визите в «Бар друзей»! По-видимому, единственный, кто ничего не видел, — это наш друг Трепка, который любит гулять в этом квартале! Не странно ли?
Залившись резким смехом, директор банка во второй раз раздавил в пепельнице сигару.
— Можно подумать, я попал на допрос в пещеру доврского короля, — воскликнул он. — Аллан Ванлоо пережил шок, он потерял брата, ему нужно подкрепить нервы, и поскольку престарелая миссис Ванлоо держит спиртные напитки под замком, он спешит в город выпить в дешевом кабачке — возможно, у него туго с наличными. И этого довольно, чтобы все сплетницы в квартале, сдвинув головы, зашептались: вот идет убийца! И это присловье передают дальше людям, которые…
— Продолжение нам известно, — заверил его Эбб. — Но ответьте только на один вопрос, дорогой Трепка: почему вы не сказали нам, что вы его видели?
— Потому что я христианин! — зарычал банкир так, что задрожали стекла. — Потому что я не хочу давать ложных показаний против своего ближнего! А под ложными показаниями я подразумеваю досужие сплетни, на основе которых праздные люди способны возводить безумные теории, которые… Всего хорошего! — И Трепка скрылся в саду с огрызком сигары в зубах.
Двое оставшихся в комнате членов скандинавского детективного клуба задумчиво посмотрели друг на друга.
— Это что, окончательный разрыв? — спросил поэт. — Начало гражданской войны между скандинавскими народами?
— Не думаю, — успокаивающе сказал доцент. — Если Трепка умолчал о том, что видел, то лишь потому, что в глубине души он и сам сомневается. Меня не удивит, если окажется, что он предпринял самостоятельное расследование, в точности как вы!
