— В нынешнем деле! Опять дело! Мнение доктора ничего не значит, обыкновенный здравый смысл ничего не значит, Артур Ванлоо убит, хотя и здравый смысл, и наука говорят обратное! Его убили синтетическим способом! Почему бы не быть синтетическому убийству, когда есть синтетическая резина и синтетическое масло? «Первое в мире синтетическое убийство, разоблаченное доцентом Люченсом. Неслыханная сенсация! Все подробности в сообщениях нашего местного корреспондента К. Эбба». Нет, эта шведско-норвежская наивность сведет меня с ума!
Только при последних словах Кристиан Эбб очнулся от раздумий, в которые был погружен и из которых его не смогли вывести ни сарказмы Трепки, ни реплики доцента.
— Шведско-норвежская наивность! — пробормотал он. — Возможно, но…
— Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам![39] — закончил банкир.
— Но вы не станете оспаривать, что молодого человека, который в половине одиннадцатого вечера был в полном здравии, утром нашли мертвым, и никаких видимых причин смерти нет. По-вашему, это нормально?
— Я не называю это нормальным или ненормальным. Я опираюсь на мнение доктора, который говорит, что для похорон нет никаких препятствий. Вы станете это оспаривать?
Эбб не ответил.
— В чем дело? Опять в оберточной бумаге и в следах на земле? — осведомился Трепка. — Или появилось что-то новое? Может, у вас тоже есть синтетические источники познания? — добавил он уничтожающим тоном.
Эбб взглянул на него.
— Скажите, — начал он, — вы ведь, кажется, по утрам прогуливаетесь в районе порта?
Лицо банкира тотчас изменило выражение.
— Да, я там прогуливаюсь, потому что мой отель расположен поблизости.
— Стало быть, вы прогуливались там и вчера утром?
— Конечно. А в чем дело? Я что, оказывается, замешан в убийстве?
— И вы ничего не видели?
— Я видел пароходы, лодки, рыбачьи сети, рыночных торговок и…
— Но ничего такого, что бы вас поразило?
Трепка закурил новую сигару.
— Поразило! Поразило? Вы не могли бы выражаться яснее?
— Странно, — сказал Эбб, — что именно вы, такой наблюдательный, ничего не заметили. Это доказывает, как мало можно полагаться на свидетельские показания. Но все же это странно!
— Сплошные загадки! — воскликнул Трепка. — Если ваши стихи похожи на ваши рассуждения, вашу поэзию можно было бы использовать как головоломку в любом семейном журнале. К чему вы клоните? — Он с такой силой ткнул в пепельницу сигарой, что та погасла, рассыпавшись дождем искр.
В разговор вмешался доцент.
