— Мне и самой пока неясно, — ответила Терри. — Вы по телефону говорили, что я, вероятно, представляю себе, зачем хочу видеть вас. Но я пока еще не знаю, почему хотел встретиться с вами Марк Ренсом.
Во взгляде актрисы была смесь задумчивости и удивления.
— Пока не знаете, — констатировала Линдси.
Терри покачала головой.
— Я подумала, — рискнула заметить она, — что вы были пациенткой доктора Стайнгардта.
— Лестно же вы обо мне подумали. — Смолкнув, мисс Колдуэлл обернулась к океану. — Было время, когда я действительно меняла врачей, как иная женщина меняет любовников, — отец заставлял. Но никогда не пробовала лечиться у этого фрейдиста. — Ее голос стал тих и печален. — Я частенько говорила себе, что ее никто не спасет и никто не поможет Лауре спасти себя.
Терри была изумлена:
— Вы знали ее?
У мисс Колдуэлл был такой взгляд, будто она не может решить: говорить ли правду? Наконец она вяло кивнула:
— Тогда я была совсем молодой. Всего девятнадцать.
Терри помедлила в нерешительности. Кажется, Линдси Колдуэлл не из тех, кто, не уяснив сути дела или не имея на то желания, позволяет отнимать у них время расспросами о знаменитой актрисе. Она почувствовала себя неловко, будто ее уличили в желании покопаться в чужом белье.
— Как раз из-за этого Марк Ренсом хотел вас видеть?
Мисс Колдуэлл подняла бровь:
— Что подразумевается под «этим»?
— Из-за Лауры Чейз?
— Да. Именно из-за этого Марк Ренсом хотел видеть меня.
Терри помолчала. В голосе собеседницы не было ни любезности, ни враждебности; в той женщине, которая выступала в Беркли, было гораздо больше сердечности, чем в этой, сидевшей рядом. Терри решила поменять тактику.
— Однажды я слушала вас в Беркли, — сказала она. — Рассказав о том, что происходило лично с вами — о возникавших сексуальных проблемах, о стремлении обрести необходимое актрисе самообладание, вы сделали выводы, которые волновали меня и всех других женщин, которых я знала. Но мне кажется, что все это не имеет никакого отношения к Лауре Чейз.
Во взгляде актрисы появился живой интерес.
— Это из-за того, что вы не хотите увидеть эту связь — никто из нас не хочет. Но в Лауре было гипертрофировано все то, что боятся обнаружить в себе женщины, — это была страдающая жертва, склонная к наивной хитрости, стремящаяся растормошить воображение мужчин и готовая разменять собственное «я» на «любовь» любого рода, лишь бы избавиться от одиночества. — Она помолчала. — Если вы никогда не обнаруживали в себе проявления всего этого, то либо обманываете себя, либо у вас характер такой замечательной силы, что я непременно хотела бы услышать, как вы его воспитали.
