В ее словах не было раздражения — в голосе звучала готовность и к беспощадной самооценке.
— Скорее я способна на самообман, — просто сказала Терри. — В иные дни это выступает на первый план.
Впервые ее собеседница улыбнулась.
— То же самое и со стремлением быть феминисткой — в иные дни это выступает на первый план. Как могу судить хотя бы по собственному опыту, это действительно пересиливает свою альтернативу.
Терри кивнула:
— Если вы не Марк Ренсом.
— Железный Марк, — ровным голосом произнесла мисс Колдуэлл. — Человек, воистину ничем не отделенный от своей животной сути.
Подумав, Терри спросила:
— Вы встречались с ним — до того, как он позвонил?
— О да. В Йеле, на симпозиуме «Женщина в кино». Кто-то решил, что это будет забавно — пригласить его.
Повернув голову, она всматривалась в морскую даль.
— Честно говоря, у нас возникла ссора из-за того, какое место отвести Лауре в пантеоне ролевых моделей. И было бы трудно сказать, какое чувство было в Марке сильнее — страсть к Лауре или инстинктивная неприязнь ко мне. Меня это не очень смущало: помнится, я назвала его «поэтом-лауреатом журнального разворота». — Линдси, смолкнув, покачала головой. — Напрасная трата времени. Лучше высказывать собственное мнение, чем высмеивать чужое.
Крепнущий бриз ерошил волосы актрисы. Ясны были ее глаза и не по годам молодо лицо, но на нем уже запечатлелось спокойствие самопознания, которое приходит с возрастом. Терри вдруг ощутила умиротворение в душе; она смотрела на океан, на белую полосу там, где рассыпались на песке волны, и дальше, туда, где колыхались длинные ламинарии, волнуемые водяной массой. Появилось одинокое судно, крохотное из-за расстояния, и снова исчезло. Воздух был густ и солон.
Наконец Терри спросила:
— Почему вы решили встретиться с ним?
Мисс Колдуэлл продолжала смотреть на океан, как будто не в силах оторвать взгляд.
— Ему стало известно, что я была знакома с Лаурой.
— Что он сказал?
— Что хочет поговорить со мной об этом. Лично. — Ее ответы снова стали краткими и безразличными. Терри решила сменить тему в надежде на то, что беседа снова обретет свободное течение.
— Лаура Чейз была гораздо старше, и, кроме того, трудно предположить, что у вас было много общего.
Собеседница сделала неопределенное движение рукой.
— Больше, чем вы думаете. Меня на годы заточили в закрытый пансион, а я, чтобы выразить протест отцу, выбрала самые сильные средства — пьянство и мальчиков. — Она помедлила. — Мальчиков было много. Чтобы позлить отца, я занималась этим с кем придется, даже с теми, кого ненавидела. Потом они назвали это неразборчивостью. А вот как назвали то, что вышвырнули меня, — я забыла.
