— Вот это да! — только и сказала она. Дафна тоже подбежала к окну.
— Какие красивые! — прошептала девочка, и тут целая дюжина новых огоньков присоединилась к первым двум.
А через несколько секунд там, за стеклом, уже мерцали, будто перемигиваясь друг с другом, сотни таких огоньков.
Сабрина дотянулась до защелки и, ни о чем не думая, открыла окно. Она лишь хотела разглядеть их поближе, ну, может, поймать парочку и держать их в банке, однако, едва она отодвинула защелку, дверь их спальни с треском распахнулась. Сестры испуганно обернулись и увидели в дверях мистера Каниса.
— Девочки, окна не открывать! Ни в коем случае! — прорычал он. — Если желаете себе добра…
Мистер Канис, тяжело ступая, пересек комнату и, оттолкнув девочек, закрыл окно. Огоньки за стеклом все носились туда-сюда, несколько раз они стукнулись в стекло, зудя, словно в знак протеста. Мгновение спустя они исчезли, прекратилось и посвистывание флейты. Мистер Канис повернулся, нависая над Сабриной.
— Никого и ничего нельзя впускать снаружи в этот дом! — проговорил он низким, скрипучим, как у злого старого пса, голосом.
— Так это же просто светлячки! — сказала Сабрина. Лицо ее пылало от возмущения. Кем этот старик себя возомнил, чтобы сметь ей указывать, что делать, а что нет?!
— В этот дом запрещается впускать чужих. Поняли, что я сказал? — прорычал мистер Канис.
Сестры кивнули.
— Вот и хорошо. Спокойной ночи.
И он торжественной поступью вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. Сабрина стояла огорошенная, пытаясь понять, что же все-таки произошло.
— Чего это он так? — прошептала Дафна, но Сабрина ей не ответила.
Она не хотела, чтобы сестра почувствовала в ее голосе страх. С тех пор как родители исчезли, ей, старшей, приходилось быть стойкой, уверенной в себе. Младшая должна знать, что рядом с ней всегда есть кто-то, на кого можно положиться. Пусть Сабрине иной раз ради этого приходилось притворяться.
В дверь постучали, и в комнату вошла миссис Гримм:
— Ну что, длинный у вас сегодня день?
— А мистер Канис на нас ругался! — воскликнула Дафна.
— Я слышала, — сказала старая женщина, присаживаясь на край кровати. — Только прошу вас: не сердитесь на него. Он, может, иногда и разворчится, даже рявкнет, но на самом деле это в ваших интересах. Поверьте, Liebling: мы оба невероятно рады, что вы приехали к нам жить. Но просто в этом доме надо выполнять некоторые правила… — Она сделала паузу и, посмотрев Сабрине прямо в глаза, продолжила: — Я ведь понимаю, что для вас мои слова иногда совершенно непонятны, однако правила у нас в доме существуют по вполне определенным причинам. Поэтому, во-первых, никого и ничего нельзя впускать в наш дом, не спросив разрешения у меня или у мистера Каниса, — сказала она серьезным, даже жестким тоном.
