– Мы уже совершили массу ошибок, – тихо произнес Спенс. – К чему еще одна?
Шарли пришлось дважды откашляться, прежде чем она смогла говорить, и все равно голос ее был едва слышен.
– По-моему, теперь это уже неважно.
Тешить себя надеждой, что все образуется – после той боли, что они причинили друг другу, – так же глупо, как верить, что все подстроила Шарлотта, желающая оставить ее при себе.
– Вот именно. – Потрепав ее по руке, Спенс понес стакан на кухню.
Шарли осталась сидеть неподвижно, уставившись на свою руку. Каждая клеточка, к которой прикоснулись пальцы Спенса, дрожала, словно обожженная электрическим разрядом. Шарли была уверена, что этим движением он хотел подбодрить ее, но только ей почему-то стало невыносимо грустно.
Проснувшись, Шарли первым делом поняла, что ей стало еще хуже. Ей захотелось позвать Либби. Только не Шарлотту: несмотря на ее бесчисленные болезни, а может быть, именно благодаря им тетка совершенно не умеет ухаживать за больными.
Да, хорошо, что Шарлотте неизвестно, где ее племянница: в лесу, одна – ну, все равно что одна – и больна…
Нахмурившись, Шарли попыталась заново выстроить цепочку рассуждений. Почему тете Шарлотте лучше ничего не знать? Ну как же, она обязательно начнет волноваться, а ей это вредно. И все же Шарли уже взрослая и имеет полное право болеть, когда ей заблагорассудится.
Шарли чуть не улыбнулась нелепости этой мысли. Возможно, Спенс в чем-то прав насчет Шарлотты: ее тетка действительно склонна подчинять себе окружающих. Однако бесспорно, что делает это она из лучших побуждений. Она всегда поступает так, как считает правильным. Если, постоянно находя своей племяннице какие-то занятия, она поможет ей пройти через эту черную полосу, Шарли от всего сердца будет ей благодарна. И совершенно естественно, что пожилая женщина дорожит обществом своей племянницы – на всем белом свете родных у нее только Шарли да Мартин. Нет, Спенс перегнул палку, обвинив бедную Шарлотту в том, что она и не думала совершать…
Девушка снова забылась беспокойным сном.
Очнувшись, она увидела над собой склонившуюся неясную фигуру. Схватив за плечи, неизвестный тряс ее с такой силой, что Шарли казалось, будто в голове у нее грохочет барабан. В ужасе она сдавленно вскрикнула.
– Слава Богу, – раздался сиплый голос, – ты пришла в себя.
Прищурившись, Шарли вгляделась в темный силуэт.
– Ты очень любезен, Спенс.
– Я никак не мог тебя разбудить.
– Я ничего не хочу… мне плохо…
