«Потому что я, несмотря ни на что, люблю Спенса, – подумала Шарли. – Что бы ни было у них с Венди, я его люблю».
Пронзенная острой болью, она застонала. Спенс, вскочив с кресла, пощупал ей лоб.
– Температуры у тебя, похоже, нет, – сказал он. – Апельсинового сока не осталось?
Кивнув, Шарли приподнялась, и у нее тотчас же закружилась голова. Спенс, вернувшись, подложил ей под спину подушку.
Он добавил в стакан снега, и холодный напиток показался Шарли настолько благодатным, что она выпила залпом полстакана. Неужели Спенс так ничего и не скажет?
Сама она, кажется, потеряла всякую способность рассуждать. Огорченная этим открытием, Шарли неожиданно для себя вдруг произнесла вслух:
– Я хочу верить тебе. Но как?
Ей показалось, что Спенс не намерен отвечать.
– Шарли, я ничем не могу тебе помочь, – сурово произнес он. – Или ты мне веришь, или нет. Допила сок?
– Нет еще. – Она стиснула стакан так, словно боялась, что Спенс вырвет его у нее из руки. – Спенс, пожалуйста, объясни мне, что произошло!
Спенс стиснул зубы.
– Поверь, лучше от этого не будет. А вот хуже станет.
Шарли прикусила губу, пытаясь совладать со слезами.
– Мне становится плохо, когда ты так со мной говоришь. Твои слова звучат обстоятельно и убедительно, Спенс Гринфилд, но для меня в них смысла не больше, чем если бы ты говорил по-марсиански.
– Я понимаю, ты никак не можешь взять в толк, почему я молчу, – сказал Спенс, забирая у Шарли стакан.
– Ты ничего не понимаешь, – покачала она головой. – Твое молчание мерзко… оскорбительно!
Он побледнел.
– Поверь, Шарли, я хочу сделать как лучше.
– А что лучше, что хуже, определяешь ты сам? Я лишена права голоса?
– Не могу же я сказать тебе правду, а потом забрать свои слова назад и заменить их ложью.
– Никакая правда не может быть горше того, что есть сейчас!
– Может. И после того, как правда откроется, ее уже никак нельзя будет отправить обратно в небытие!
Безошибочно уловив в голосе Спенса боль, Шарли почувствовала, как у нее подкатил комок к горлу.
Спенс нарушил молчание не сразу.
– Шарли, нам надо понять: ничто не заделает возникшую между нами трещину. Ты не можешь поверить мне, а я… я не смогу любить женщину, оскорбившую меня подозрением. Так зачем причинять друг другу боль? Давай расстанемся по-хорошему. Забудем все и поставим точку.
Шарли помотала головой, но жест этот выражал не столько недоверие, сколько безнадежность. Все кончено, Спенс совершенно прав. Надо с достоинством уйти. Только это ей и остается.
