Побег из-под венца - Ли Майклс

  Все еще держа расческу, Энтони посмотрел на Кэтрин в зеркало и расчесал блестящий черный завиток, так что он распрямился и лег на ее белые плечи. Слегка нахмурившись, он отступил на шаг, опять критически взглянул на свою клиентку и потянулся за лаком, чтобы закрепить непослушную прядь.

  Кэтрин раздраженно и нетерпеливо заерзала на кресле.

  — Ты еще не закончил?

  — Имейте терпение, мадемуазель. Вы должны быть само совершенство, когда встретите своего жениха. — Энтони щелкнул пальцами. — Украшение для волос!

  Помощник тут же протянул ему хрупкий венок из флёрдоранжа. К нему была прикреплена фата, настолько легкая, что парила в воздухе. По краям она была отделана атласом, из которого было сшито платье. Искусно прикрепляя венок, Энтони пробормотал:

  — Мадемуазель уже, наверное, ждет не дождется начала свадьбы, да?

  — Мадемуазель уже ждет не дождется, когда все это закончится, — недовольно отозвалась Кэтрин.

  — Ну вот все и готово. — Энтони даже щелкнул от удовольствия языком. — Само совершенство.

  Его помощник начал собирать свои принадлежности, а к Кэтрин наклонилась горничная, желая убедиться, что макияж не испорчен прической. Кэтрин оттолкнула ее.

  — Все в порядке, Элиза. Сходи, пожалуйста, на кухню и принеси мне чашку чая.

  — Я могу позвонить, и чай принесут. Хотя я бы вам не советовала: а вдруг прольете на ваше прекрасное платье, мисс Кэтрин.

  Кэтрин вцепилась пальцами в крышку туалетного столика.

  — Хорошо, обойдемся без чая. Просто иди. — Ей стоило немалых усилий говорить спокойно и приветливо. — После всех этих мучений мне хочется побыть одной.

  — Конечно, мисс. — Горничная развернулась и пропустила вперед парикмахера.

  Он положил в чехол последнюю расческу и поднял тяжелую сумку.

  — Просто вспышка раздражения, — тихо сказал он, проходя мимо нее. — Это со всеми невестами случается. Поверьте. Она взволнованна, потому что скоро будет обручена.

  Кэтрин закатила глаза. Слово «взволнованна» она едва ли могла отнести к себе. Скорее ее состояние можно было назвать «издерганностью». И это, наверное, нормально, думала она, быть на грани, когда целый день тебя тыкают, пихают, колют и обращаются с тобой как с куклой. Нет, не с драгоценной фарфоровой куклой, а с такой, какую дети повсюду таскают за собой и бесконечно одевают и раздевают...

  Наконец в комнате стало тихо. Кэтрин встала, автоматически отряхнула юбку своего свадебного платья и даже не посмотрела в зеркало. Пусть другие убеждаются, что все на ней идеально, когда она спустится под руку с отцом вниз, в зал, и займет свое место рядом с Дугласом.