—Да, теперь и я вижу,— про себя сказал Демидченко, а затем добавил:— Нагорный, передавай: южнее Балаклавы, курсом ноль-ноль, на высоте пять тысяч метров— самолет «СБ».
Закодировав эти данные, я вызвал рацию дивизиона и передал ей радиограмму. Самолет был уже над Балаклавой и шел прямым курсом на Севастополь. Сверкая в лучах заходящего солнца, он хорошо был виден всем, кто вел за ним наблюдение. Я хорошо представлял себе, что делается сейчас на позициях зенитных батарей, расположенных на подступах к Севастополю. В приборных отделениях уточняются и передаются орудийным расчетам данные о самолете, командиры батарей отдают боевые приказы: «По самолету, холостыми, заряжай!» Лязг орудийных замков и доклады командиров орудий: «Первое орудие готово!»— «Второе готово!»— «Третье готово!»— «Четвертое готово!»— «Огонь!»— скомандует комбат. Такие учения в последнее время проводятся часто.
Я слышу в наушниках мои позывные. Дивизионная радиостанция передала «Отбой учебной тревоги». Командир отделения, прежде чем отпустить на отдых свободных от вахты краснофлотцев, построил их и объявил:
—За своевременное обнаружение самолета краснофлотцам Танчуку и Музыченко от лица службы объявляю благодарность.
—Служим Советскому Союзу!— торжественно произнесли Танчук и Музыченко.
—Отбой учебной тревоги, разойдись!
Сейчас уже ночь. И где набралось столько морзянок. Днем их было меньше. С наступлением же ночи их, как цыплят в инкубаторе, не сосчитать. Пора будить Семена Звягинцева. Ни с кем у меня не бывает столько хлопот, сколько с ним. Минут десять тормошишь его, пока добудишься.
—Семен, вставай, на вахту пора.
—Угу.
Ну, думаю, надо выждать, пока человек придет в себя. Через пять минут подхожу к Звягинцеву снова. Но он уже спит так же, как спал до этого. Опять начинаю тормошить его.
—Семен, имей же совесть, уже половина второго.
Михась, если ночью его сменяет Звягинцев, поступает иначе: начинает будить за полчаса до смены, тормошит его до тех пор, пока тот не станет на ноги. Семен скривится, посмотрит на часы и скажет:
—Ну и болотная же ты зараза, Лученок. Еще полчаса до смены, а ты уже начинаешь беспокоить человека.
—Дык ты ж николи своечасова не зменьваеш.
—Пошел к черту со своим «своечасова» и, пока твоя вахта, не трогай меня.
Не, Сымон, не, дараженьки, выйди ды паглядзи на зорачки, панюхай свежага паветра, там, глядзи, и сон пройдзе.
—Вот же полесский репейник, не даст человеку отдохнуть. Ну ладно, Михась, следующий раз я разбужу тебя минут за сорок. Не обижайся потом.
