раздирали сердца солдат своими рыданиями и мольбами. Еще раз командующий цепью послал к Герцогу Виртембергскому описание этой картины, испрашивая дозволения: пропустить эту толпу. Закон войны был неумолим. Последовал новый отказ, новое строжайшее запрещение. — Более недели прожили тут эти несчастные, питаясь кореньями, травами и припасами, тайком им ночью даваемыми от сострадания солдат. Мало помалу толпа стала редеть — и исчезла. Трупы их были погребены на этом же месте. Оказалось, однако, что из 460 человек вышедших из города, найдено только 112 трупов. Куда же девались остальные? Разумеется, никто не разыскивал, — но всякий догадывался, что к чести человечества, солдаты и Офицеры на цепи стоящие, пропускали их по ночам, жертвуя чрез то собственною своею жизнью, если б нарушение приказа было открыто.
После ежедневных канонад, пожаров и взаимных нападений заложена наконец 1-я параллель против Иезуитен-шанца. Тут начался для нас новый род службы. Это были траншейные караулы. Надобно отдать справедливость, что этот род был довольно неприятный. Сидеть целые сутки в яме, быть поминутно осыпаемому проклятым картофелем (так прозвали мы картечи), по ночам наблюдать за падающими звездочками (так назывались бомбы), — и ложиться пред ними плашмя на землю, (это верное спасение при разрыве бомбы, бьющей вверх широким конусом) — и все это время но обыкновению голодать: — вот все траншейные удовольствия!
Любопытно было при этом видеть, как привычка делает неустрашимым. Молодые Прусские маркитантки ежедневно во всю осаду являлись в наш лагерь с булками, водкою, вишнями и пряниками. Со времени открытия траншеи, мы ежедневно подвигались вперед и опасности увеличивались — но они с тою же точностью и постоянством приходили к нам каждое утро, приседали немножко, при свисте летящих ядер, шутили при посыпании чугунного картофеля, с веселостью рассказывали нам свои новости и не прежде оставляли нас, как весь их запас бывал разобран. — Деревенские мальчишки также часто забавляли нас своею смелостью. — Чтоб неприятельские ядра не пропадали даром, их вырывали из земли и смотря по калибру, раздавали по батареям для обратной пересылки по адресу. За каждое вырытое ядро платилось по дитке (около 7-ми копеек), — и этою работою обыкновенно занимались мальчишки из окрестных деревень. Надо было видеть, с каким нетерпением стояли они под выстрелами и ждали ядер. Лишь только вроется в землю, они тотчас бросались к нему и вырывали его. Напрасно мы кричали им, чтоб подождали немного, потому что часто летали и начиненные ядра, которые разрывало и черепками убивало, — но это никогда не останавливало мальчишек. Им поскорее хотелось заработать дитку и накупить себе пряников.
