Война 2011. Против НАТО | страница 14
6. Неуставные примочки
Дежурящий на КПП солдат не нравится танкисту Первушину категорически. Точнее, солдат может быть и ничего, но выглядит… Под глазом ссадина, по виду довольно свежая, смотрит затравленно, одежда явно и давно жаждет стирки и глажки, в разговоре запинается, сапоги… Лучше не смотреть. Похоже у него еще что-то со щекой. Может, выбит зуб? Обращается, кстати, на «мове»[10], с коей явно не дружит.
— Ты б уж лучше на русском, — чешет подбородок Первушин.
— А что, можно, пан старший лейтенант? — страшно удивленно и очень тихо произносит рядовой, и впервые поднимает взгляд на Первушина.
— То, что не запрещено, то — разрешено, — сообщает Первушин неизвестно где слышанную когда-то фразу. Губа у горе-солдатика и вправду припухшая.
— Весело у вас тут да, боец… Как фамилия-то, не расслышал я как-то.
— Рядовый Еремин, пан старший лейтенант.
— Ты откуда будешь, боец Еремин?
— Так это… Из… З Луганську.
— С Луганска? А… Но с русским у тебя тяжело, да?
В это время из-за ближнего деревянного сарая, крашенного последний раз примерно в год разоблачения культа личности, вываливает какой-то детина в форме. Басит он достаточно громко:
— Эй, Еря! Що там такє?! Ти альбом доколюровав?[11]
Антон Первушин поворачивается на голос и смотрит прищурившись.
— Сюда подрулите, младший сержант.
— Що таке? — спрашивает тот довольно громко, но с приличной дистанции.
— Младший сержант! Ко мне! — рявкает Первушин.
Детина мнется. Он в тридцати шагах и в голове происходят некоторые процессы.
— Мне повторить или подойти? — интересуется старший лейтенант.
Детина все же решает, что подойти к этому оборзевшему чужаку в черной робе все равно надо. Может он даже и офицер, но напялил на себя какую-то хрень. Заодно и выяснится, чего он тут делает на КПП. Движется сержант вперевалочку. Вблизи оказывается, что у чужого и вправду офицерские погоны: звездочки блеклые, зеленые, на танковой спецовке сразу и не разглядишь.
— Младший сєржант Коломіець прибув! — сообщает детина. Смотрит нагло, мол: «Чего ты приперся?».
— Старший лєйтенант Первушин! — сообщает Первушин тоже переходя на мову, но тут же выруливая обратно на русский. — Чого рахсрыстанный, сержант? Пуговички-то застегните на вороте.
— Що таке? — кривится младший сержант Коломиец. — Я, що, днювальний?[12]
— Поубавил бы ты тон, а младшой, — подмигивает ему Первушин.
— Да ні, пан лейтенант, я не зрозумів, що я молодий, чи…[13] — он насмехается над этим пришлым оборзевшим офицериком каких-то чужих, вроде бы танковых — судя по петлицам — войск. Все еще стоящий рядом рядовой по КПП Еремин бледен как полотно. В самом деле, старший лейтенант Первушин росточком не слишком вышел, как и положено танкисту, Коломиец же, где-то метр восемьдесят два, и достаточно упитан. Короче…