Евгений Андреевич слушал Леньку, а сам раздумывал: чем бы занять племяшей, что им еще показать? А Ленька вдруг развспоминался.
— Эх, и рыбы там, на Малиновом! Карась — во! И лещ. Карп попадается. Мы с батяней как-то целый рюкзак наловили. Пуда два… Не верите? Вон хоть у Пашки спросите… Пашка, помнишь? Тогда у нас еще на заимках мотоцикл сломался.
Пашка в это время увлеченно рылся в книжном шкафу, ответил, не оборачиваясь:
— Помню. Много наловили.
— Видите? — Ленька победно глянул на дядю.
— Ну, и как справились?
Ленька засмеялся радостно.
— Хорошо справились! Мама такого пирога испекла — язык проглотишь!
Евгений Андреевич усмехнулся.
— Я не про то. Ты говоришь, мотоцикл сломался. Дотолкали до дому?
Ленька даже руками развел.
— Дотолкали?! Да у нас батяня… Он, хоть давай самолет, исправит. Доехали. Еще как!
Евгений Андреевич снова усмехнулся. «Ишь ты — батяня! Придумали же…» Спросил:
— Мотоцикл-то, поди, недавно купили?
— Этот, с люлькой, в позапрошлом году, а «Ковровец» — давно. Батяня его Пашке подарил. Пашка уже и ездить научился, да батяня не разрешает пока.
Евгений Андреевич тяжело поднялся с кресла и без прежнего энтузиазма произнес:
— Ну что ж, пойдемте, братцы, побродим по городу… А пообедаем, пожалуй, в столовой.
Ленька не мешкая побежал в прихожую обуваться, а Пашка с сожалением расставил книги по местам, сказал дяде:
— Хорошие у вас книги. Интересные. У нас таких нет. Даже в библиотеке.
Евгений Андреевич обрадовался этим словам, как дорогому подарку, засуетился, хлопнул Пашку по плечу.
— Ну, это ты, брат, загнул малость… Про библиотеку… А в общем, верно, есть кое-что…
За неделю дядина программа была выполнена больше чем наполовину. Ребята побывали в музее и в огромном Дворце спорта, где в самую жару смотрели настоящий хоккей с шайбой. Здорово понравилась им выставка и спектакль в ТЮЗе, и совсем ошеломила прогулка на «Ракете». Какая скорость! Никогда не думалось, что можно захлебываться воздухом!
В общем впечатлений — хоть отбавляй.
Однако городская сутолока утомляла. Пыль, лязг трамваев, сумасшедшая трескотня мотоциклов, беспрерывный рев автомашин, от которого и ночью нет спасения; какая-то тяжелая теснота на улицах, толкотня в магазинах, в столовых, в автобусах… Ребята устали и поскучнели. Все реже и реже стали выходить даже во двор. А на второй неделе вдруг заявили твердо: домой.
Евгений Андреевич растерялся, огорчился несказанно:
— Да вы что, братцы?! Впереди столько интересного! Поживите. Ну хоть с недельку еще?
