Наконец, Победа решила:
— Знаешь, ты лучше иди в армию от греха, а я тебя дождусь.
— Но отец-то твой не исчезнет через два года
— А может, его снимут за ошибки в руководстве.
— Хорошо бы, только ортодоксы не ошибаются.
И Аркадий не стал сопротивляться твердолобости Чугунова и тотальной мобилизации восемнадцатилетних, смирившись с двухлетним тюремным сроком в казармах общего типа и условно считая себя жертвой культа личности…
— Обидно, что забуду все к чертовой матери, — сказал Аркадий Простофилу. — Язык требует постоянного повторения. Не потащу же я за собой два чемодана учебников.
— А мне и забывать нечего, — сказал Простофил. — Я умней всех поступил. Вот вернусь и сразу все выучу.
Тут открылась дверь и вышел их общий знакомый.
— Привет, Леня, — сказал Аркадий.
— Привет, только я теперь Леня-Юра
— Ну, привет, Леня-Юра, — сказал Аркадий.
— А меня комиссовали! — объявил счастливый Леня-Юра
— За что? — спросил Простофил.
— Я в постель писаюсь.
— Ты же в свою постель писаешь, а не в чужую! — сказал Простофил. — Какое им дело до твоих простыней?
— Ну, побегу, мать обрадую, — сказал Леня-Юра
Простофил и Аркадий зашли в комнату, где сидели пять милитаристов разного достоинства. Какая-то секретарша шепнула им в ухо заклинание: «Призывник такой-то явился для прохождения службы».
— Тут написано, что ты знаешь семь языков, — обратился к Аркадию военный, усыпанный звездочками, как новогодняя елка, и разукрашенный лампасами просто, но со вкусом.
— Это так, — ответил Аркадий.
— Не «это так», а «так точно»! — сказал военный. — Ты знаешь, что делают войска противовоздушной обороны?
— Ну, — Аркадий задумался, — воздух наступает, а войска обороняются, — пошутил он.
— В стройбат, в Куросмыслов, — по-военному решил военный и повернулся к Простофилу: — В каких рядах хочешь служить?
— В советских!
— В каких рядах войск?
— А где из автомата пострелять дают, — ответил Простофил и, соблазненный удачей Лени-Юры, состроил дебильную рожу.
— Тоже в стройбат, — решил военный.
— Товарищ фельдмаршал, а стекло в армии можно есть? — отчаянно спросил Простофил, не меняя выражения рожи.
— Ешь, — предложили ему…
Аркадий вышел на улицу, где его ждала Победа, и сказал:
— Прощай, подруга, может, больше и не увидимся.
— Слушай, прекрати ныть. В конце концов, это твой долг — защищать меня. Тебе об этом сообщали на уроках НВП.
— Ага, — сказал Аркадий, — с лопатой и носилками.
— Обязательно мне пиши.
— Тебя отец прибьет.
— А ты пиши каким-нибудь хитрым шрифтом… Хитрым — для отца…
