— Неужели можно влюбиться как Фауст? — спрашивал себя и Победу Аркадий.
— А что тут такого? — спрашивала Победа.
— И я так думаю, раз в жизни — можно, — отвечал Аркадий. — Продаю душу за один поцелуй!
— Покупаю. Чмок — один раз купила, чмок — второй… Нет, зачем ты мне бездушный? Забирай свою душу бесплатно, а для меня сделай одолжение.
— Хочешь, встану на уши?
— Я хочу, чтобы четвертое слово в твоем экзаменационном сочинении было «победа».
— Это мое одолжение?
— Это мой каприз.
— Почему ты такая капризная?
— В родителей.
— А мне что с тобой делать?
— Что делать? — тебе еще Вера Павловна ответила: «Умри, но не давай поцелуя без любви»…
А Червивин уже слез с электрички, уже дошел до дачи, уже поймал Трофима в огороде и пучком крапивы заставил выдать обитель влюбленных.
Пришел Червивин к шалашу и сел у входа сторожем.
— Иди отсюда, дурак. Понял? — сказал Аркадий.
— Нет, — ответил сын эпохи. — Я буду добиваться Победы.
— Ты добьешься, — сказала Победа, — если поймаешь к утру сто майских жуков в майонезную баночку.
Червивин ушел ни с чем, кроме слез в глазах, но на дороге его встретил знакомый комсомольский вожак и спросил:
— Что, Андрей, невесел?
— Каким же успехам мне радоваться? — спросил Червивин. — Велено к утру поймать сто майских жуков в майонезную баночку, а у меня даже баночки нет.
— Не печалься, — ответил вожак, — сейчас поднимем заводских комсомольцев: будут тебе и баночка, и майские жуки в июле…
Утром Червивин объявился перед шалашом победителем Победы.
— Открывай, — сказала ему девушка. — Будем считать.
Сын эпохи открыл банку, и жуки разлетелись.
— Не справился ты с заданием, Андрей, — рассудила Победа. — Ну, да не горюй, получишь еще задание: приведи девушку, которая не красивее меня.
Червивин не растерялся, поймал лягушку и принес к шалашу.
— Лягушка-лягушка, — спросила Победа, — правда, что я красивее тебя?
— Скажи «ква», — попросил Червивин.
— Ква, — сказала лягушка.
— Она сказала «да», — перевел Червивин.
— Она сказала «нет», — перевела Победа.
— Она сказала «к дождю», — перевел Аркадий.
Червивин забросил больше ненужную лягушку в лес и встал, как оплеванный.
— Я все равно от тебя не отступлюсь, — сказал Победе.
— Конечно, не отступишься: тебе ж карьеру надо делать, — сказал Аркадий.
— Может, во мне еще и человеческие чувства проснулись? Например, любовь? — предположил Червивин.
— «Любовь» от слова «любая», — сказал Аркадий.
— А ты бы продал за меня душу дьяволу? — спросила Победа.
