— Документы есть? — старшина почувствовал неприязнь подростка, и под наигранной суровостью вопроса слышалась плохо скрытая издевка.
— Мне только пятнадцать, у меня нет паспорта — хмуро отозвался Вася.
— Пойдешь с нами — ответил старшина, и садистское ликование послышалось в его голосе.
Понурившись, подросток встал со скамьи. Сидевший поодаль Рэд с трудом изображал безразличие… Волна жалости и сочувствия поднялась в душе заговорщика. Но железная необходимость сохранить тайну заставляла его контролировать поведение и даже мимику.
Ребята бессильно наблюдали за тем, как их приятеля уводят. Сопротивления оказать они не могли, да это было бы и бесполезно. Пьяные полицаи, встав по обеим сторонам от подростка, вывели его в тамбур. Как только они вышли, компания подростков, подхватив гитару, побежала к противоположному, дальнему выходу из вагона. Хлопнула дверь…
— Может быть, ребята позвонят его родителям — подумал Рэд — а возможно, не сделают даже и этого. Во всяком случае, немедленной помощи ему ждать неоткуда…
В холодном тамбуре, оставшись один на один с жертвой, мерзавцы мигом сбросили маски блюстителей порядка, обнажив рожи заурядных бандитов. Молодой полицай толкнул мальчика в спину. Парень упал и треснулся о медный поручень. Удар рассек бровь, струйка крови поползла со лба на лицо… В ту же минуту второй негодяй ударил парня в плечо резиновой дубинкой (в Рабсии это спецсредство назвали «вертикалью власти»). Подросток вскрикнул, тело его бессильно сползло по ступенькам. Старшина быстро обшарил карманы жертвы, вынул из них деньги и мобильный телефон, и положил добычу в свой карман…
— Сволочи! Мародеры! — простонал Вася Крылов
Услышав это, полицай оглушил парня дубинкой по голове. Удар не оставил следов — старшина был опытнее своих подчиненных. Последним, что видел подросток, было чудище на шевроне полицая — двуглавый грифон, ненавистный символ имперских цесарей.
Взгляд Рэда, подобно рентгену, видел происходящее за дверью тамбура — избиение, истязание ребенка тремя пьяными гогочущими амбалами. Двое молодых, справа и слева, бьют его дубинками, по голове, по почкам, куда попало… Старшина, посередине, склоняется к избитой и окровавленной жертве — а ведь его собственные дети, наверное, не старше избитого… Шарит в карманах… Вынимает деньги, сотовый телефон… Пинает упавшего…
Чужую боль, если страдал угнетенный и невиновный, Рэд ощущал как свою — это и заставило его примкнуть к повстанцам. Сейчас черты его лица исказились, как если бы пинали и били его самого. И вслед за тем, великое искушение овладело им.
