— В какую эспетэушку? — не понял я. Вадим укоризненно глянул на меня, но тут же снова обернулся назад.
— СПТУ. Сельское профессионально-техническое училище. Или не слыхал о таких?
— Слыхал.
— А спрашиваешь!.. Училище мелиорации закончил. Бульдозер перестал пятиться и вдруг рванул вперед, начав глухо рычать и подрагивать: видимо, захватил толстый слой земли.
— А что это — мелиорация?
— Ну, даешь, подлетыш!.. Мелиорация — такая отрасль сельского хозяйства… Ну, как тебе объяснить? Словом, задача ее — напоить землю водой. Или поубавить, где ее через край. Понял?
Я отрицательно помотал головой.
— Ну как же!.. — огорчился Вадим. — Вот наш канал для чего? Чтоб привести в нашу степь воду, чтобы полить ее, напоить досыта. Это и есть мелиорация. Всякие водохранилища, оросительные системы — тоже мелиорация. А для чего? Чтобы вся степь живой стала, колосилась хлебами, пахла цветами… Теперь понял?
— Понял.
— Ну и молодец.
Вадим улыбнулся и на какое-то время задумался, потом обернулся, спросил вдруг:
— Вишен хочешь?
Я удивился и чуточку растерялся.
— Хочу. А что, есть?
— Будут. — Вадим широко провел рукой, указывая на степь. — Тут будут. Вокруг, через шесть-семь лет. И яблони, и груши, и сливы… До отвала с тобой наедимся, а?
Я рассмеялся.
— Ха, да через семь лет моего духа здесь не будет, не то что…
— Убежишь?
— Укачу.
— Куда же это?
Я беспечно махнул рукой.
— А хоть куда! Надоела мне жарища да пыль. Ни речки, ни леса. Пусть живут здесь те, кому все это нравится. Вадим бросил на меня искоса быстрый взгляд.
— Вон ты какой…
— Какой? — вздернулся я, почувствовав в его тоне что-то обидное.
Вадим сосредоточенно двигал рычагами, разворачивая бульдозер, выровнял его, произнес, кивнув влево:
— Видишь вон те круглые кустики?
— Перекати-поле, что ли?
— Их. Тоже вот сидят на родной земле, растут, цветут, а сами поджидают случая, чтобы сорваться с корня и катить неизвестно куда. Гонит их ветер иной раз за сотни километров, пока они не застрянут где-нибудь, да так и останутся там, пока не сгниют…
— Я не перекати-поле.
— Понятное дело… Но мысли-то какие: «укачу», «надоело», «пусть другие тут живут»… Чуешь, а?
Я не ответил. Ну и разговор получился! Хоть открывай дверцу и выпрыгивай из кабины.
Вадим, не дождавшись ответа, тоже примолк, переключив все внимание на работу. Машина слушалась его, как живая: она то резво разворачивалась, то отступала, то, опустив нож, устремлялась вперед, гоня перед собой огромный земляной вал. Я засмотрелся на Вадима — так спокойно, ловко и красиво работал он. Даже обида прошла.
