Я иду рядом с Эвкой, искоса поглядываю на нее. О чем она думает? Мне вовсе не радостно, что у Эвки порвалась дружба с Игорем, хотя я так хотел этого. Мне просто обидно за Эвку и жалко ее.
— Ну где твой Желтый курган? — спросил Микрофоныч. — Мне, признаться, в этой стороне ни разу не привелось бывать — пустое место.
— Ничего не пустое, — с некоторой обидой ответил я. — Живет тут степь… А Желтый курган, вон он. Нет-нет, левее, бугорок такой…
Вскоре мы уже стояли вокруг развороченного кургана, на краю ямы.
Я ожидал, что Микрофоныч похвалит меня: ишь, скажет, молодец какой, столько повыбросал земли! Теперь, мол, нам предстоит совсем мало работы! Но он вдруг огорчился:
— Ну и наковырял ты тут! Разве можно так орудовать? Ты не раскопки вел, а колодец рыл. А вдруг эта твоя яма лишь краем захватит погребение или вовсе мимо пройдет? Как тогда? Еще один колодец рядом рыть?
Я стоял огорошенный и смущенный — вот так похвалил! А он продолжал доколачивать:
— Да если бы ты каким-то чудом и вышел прямо на погребение, все равно оно было бы потеряно для науки.
— Это почему же?!
— Да в такой тесноте да темени ты просто бы разрушил захоронение, разворочал бы его. Это, во-первых. А, во-вторых, раскопки без научного описания, без плана, теряют почти всю ценность.
Вот так на! Значит все, что было сделано, не только зря, но я к тому же еще едва не угробил захоронение. Я украдкой глянул на Эвку: почудилось, будто губы ее дрогнули в усмешке, мол, что же ты, Брыскин, так опростоволосился? Я еще раз взглянул, но она уже отвернулась и следила за Микрофонычем. Показалась мне эта ее усмешка или нет, только я расстроился еще сильнее. Эх, зря позвал ее сюда! Теперь вот оглядывайся на нее да нервничай: что она подумает, что скажет?
Микрофоныч рылся в своем рюкзачке, вынимая какие-то колышки, топорик, рулетку, клубок шпагата. Глядя, как весело он суетится, как бодро напевает, настроение у меня помаленьку улучшалось. Оно, наверное, стало бы совсем хорошим, если бы не Эвка.
Она вдруг спросила:
— Послушай, Костя, ты как-то говорил мне, что будто нашел тут какой-то старинный черепок? Помнишь? Еще обещался для музея что-то дать?
Я покраснел, замямлил:
— Ерунда… Обознался… Никакого, это самое, черепка…
— Здравствуйте! — воскликнула Эвка, удивленно уставясь на меня. — Как это обознался? Что же тогда было? Я не знал, что ответить.
— Да так, это самое… Чепуха. Какая-то кость.
— Что?! — вдруг вклинился в разговор Микрофоныч. — Кость?! Чья кость? Какой формы? Ты сохранил ее, надеюсь? Выхода не было.
