Золотист и печален отблеск солнца, освещающего их бесконечный и странный мир.
Грустны их взгляды. Скучно им.
Но как же рады они поиграть с каждым, переступившим порог!
Как они ждут гостей! С каким нетерпением!
И вот, в тот довольно уже поздний час, Михалыч, сам того не ведая, проделал ритуал вызова нечистой силы.
И он был принят.
Дверь отворилась тихо, без скрипа.
Дежурный чёрт зафиксировал вызов и Анемподист, измотанный до крайности бестолковыми своими командировками, отметившись в журнале канцелярии соблазнений, проклял в очередной раз несчастную свою судьбу и переступил порог, явившись вызвавшему ему Михалычу во своём потрёпанном адском наряде.
И дверь закрылась, всё так же тихо.
Явился чёрт грустным, уставшим и злым. Как чёрт.
Поздоровался, протянув вялую лапу, поросшую густыми чёрными волосами (и которую допившийся до ритуала Михалыч так и не пожал) и сел рядом с вызвавшим его объектом грядущего соблазнения на покосившийся и жалобно скрипящий ящик из-под фруктов (ящики эти, во множестве валявшиеся на пустыре возле небольшого импровизированного рынка у метро использовал Михалыч как мебель, и, в зависимости от того, как они были расставлены и положены, заменяли стол, стул, а подчас и кровать).
Темнело. Над ещё не остывшим асфальтом потянуло лёгким, прохладным ветерком.
Был ранний июнь. Чудесный, тихий вечер.
На дальней, заброшенной площадке, возле самого крайнего ряда торговых палаток, там, где Михалыч совершил свой магический ритуал, было тихо и пусто. Ветер сметал пыль и перекатывал желтоватые окурки.
Минут пять сидели они в полном молчании и без движения.
Потом Михалыч, медленно вращая остекленевшими глазами, задвигался, согнулся с кряхтением, скребнул несколько раз ногтями асфальт и подобрал подброшенный ему ветром «бычок». Достал коробок. Сломав три спички, с четвёртой закурил.
В вечернее небо медленно поплыли серые кольца кислого, едкого дыма.
Чёрт поморщился, звонко щёлкнул длинными, узловатыми пальцами и поднёс Михалычу открытую пачку сигарет.
Михалыч, нисколько не удивляясь и не задавая вопросов, вытащил пригоршню; сминая сигареты, сунул их куда-то под грязный свитер и продолжал дымить окурком.
— Анемподист, — представился чёрт.
— Иди ты… — равнодушно, без злобы и раздражения, и с интонацией совершенно неопределённой ответил Михалыч.
И ещё примерно минуту пытался объяснить, куда именно его собеседнику следовало бы пойти. Но речь свою закончить так и не смог, пустил слюну изо рта и замолк.
