Клид, нахмурившись, ответил:
— Вы правы, Нашмар. Однако хоть я и верю в Зеор, конкурс этого года еще не состоялся. А к тому времени когда будет провозглашен победитель, назтер Хью глубоко погрузится в дела Зеора…
— Тогда для нас будет слишком поздно. Каталог должен быть завершен до объявления победителя в Аренсти. Имил готов рискнуть и поставить на Зеор.
— Никакого риска. Даже если Хью не победит в Аренсти, он все равно лучший художник по эту сторону реки.
— Тогда мы должны получить его любой ценой. Идемте вместе с нами в Имил, чтобы мы могли обсудить условия в более подходящей атмосфере.
Клид колебался.
— Где еще вам остановиться на ночь? Давно не бывало такого долгого аукциона, а до Дома—на—Полпути семь часов езды. И в Ибуране вас не примет ни одна гостиница. К тому же, — хитро добавил он, — в Имиле много дочерей брачного возраста, достойных товарища.
— Это верно, но…
— К тому же мне надо перевести трех дженов с высоко заряженным полем. Мне необходима дополнительная охрана.
— Разве Тодианская дорога больше не безопасна?
— В этой части города агитируют Эндл и его лицемерные сторонники. После опубликования рукописи Зелерода безопасных мест не осталось.
— Но мы все равно растем. В прошлом году к Зеору присоединились пятнадцать саймов.
— А к Имилу десять. Год был рекордным, но я ожидаю, что рост ускорится. Вам скоро понадобится новый проводник, почему бы не получить его через несколько дней?
— Соблазнительное предложение, Нашмар, но…
— Так соблазнитесь. Примите приглашение на ночь, и мы серьезно поторгуемся.
— Что ж, — сказал Клид, беспомощно взглянув на своего товарища, — в охране я обязан вам помочь.
— Отлично. Отлично. Заберите лошадей и встретимся на площади за аукционом. Мой фургон в конюшне Табрема.
Они расстались. Валлерой шел рядом с Клидом, полный возражениями, которые до этого момента ему приходилось сдерживать.
Дорога в Имил оказалась для Валлероя страшно утомительной. Он ехал рядом с фургоном с пленниками, которые без цепей сидели в надежно закрытой клетке. Время от времени все трое бросали на него ненавидящие взгляды или испускали потоки брани.
Клид ехал за ним, физически близко, но настолько погруженный в свои мысли, что Валлерою приходилось одному переносить эти словесные нападения. Никогда еще он не чувствовал себя так одиноко.
Всю жизнь он прятался за покровом дженских условностей. Это был настолько укоренившийся, настолько прочный фасад, что даже те, кто называл его любителем саймов, в сущности в свои слова не верили.
