Уже на первом курсе он женился. Причем венчался в церкви. За это был исключен из партии. У меня возник вопрос - зачем он пошел в церковь. Он не был убежденным верующим. Не мог пойти на это и по настоянию жены. Катя - простая женщина из рабочей семьи, не очень развитая и главное, находящаяся целиком под влиянием мужа. Как ни верти, получалось, что в церковь Павел Иванович пошел по собственной инициативе. И пошел именно за тем, что получил - исключение из партии. Он почему-то захотел выйти из партии и, будучи умным и дальновидным человеком, избрал наиболее безопасный выход для себя. Добровольный выход, по собственному заявлению, большевистское руководство не любит. За это можно было в то время даже и жизнью поплатиться. А за веру в Бога после гражданской войны многих исключали. И Павел Иванович выбрал церковный брак.
Почти два года проработали мы с Павлом Ивановичем в одной дружной упряжке. Мы были так дружны, что командир корпуса, румын Сердич, называвший нас не иначе как "академики" (с оттенком иронии), и к каждому в отдельности обращался во множественном числе. Когда я являлся к нему по делу или по его вызову (в отсутствие Смирнова), он начинал всегда так:
- Ну что, "академики"? С чем явились? или: "Что у нас случилось? или: Что натворили? и т. п.
К делам батальона Сердич относился совершенно безразлично. Он интересовался саперами только как рабочей силой для его дачи и дач руководящей верхушки корпуса. Как многие командиры того времени, он был груб и бестактен, и уступал в этом отношении разве что Чуйкову. О Сердиче многое рассказать мне невозможно. Я только видел те "разносы", которые он учинял по всякому поводу, а чаще без повода, командирам и солдатам. И это было удивительно, так как он имел достойный пример в лице своего непосредственного начальника Командующего Белорусским военным округом Иеронима Петровича Уборевича. Я никогда не стоял близко к Уборевичу, но многократно встречался. И всегда он был образцом тактичности и доброжелательности. Eго пенсне всегда посверкивало какой-то доброй симпатией или справедливой строгостью. Много встречал я в этом округе и других командиров, с которых хотелось брать пример. В ближайшие два-четыре года большинство этих командиров исчезли не только из армии, но и из жизни. Здесь я познакомился впервые и с Иваном Степановичем Коневым будущим маршалом Советского Союза.
Сердич не был тем человеком, с которого хотелось брать пример. И все же грубости у него я занял немало. И впоследствии пришлось много трудиться, чтобы избавиться от этого порока. Видимо, этот порок заразителен. Ведь и у меня тоже был хороший пример - Смирнов, но я больше заимствовал из тогдашней общей атмосферы.
