Я вскипела:
— Скажи, наконец, правду. Ею ты дорожишь больше! Ну, что ж. Иди к ней. Уходи. Уходи сейчас же. Забирай вещи и уходи.
Я достала из шкафа чемодан, побросала туда белье, защелкнула замки. Он взял меня за руку: «Перестань!» Я продолжала. Я хотела, чтобы он ушел. Я вправду хотела этого. Я была искренна. Искренна, ибо не верила в это. Это было как в ужасной психодраме, где играют в правду. Это правда, но ее играют. Я закричала:
— Иди к этой потаскухе, к этой интриганке, к этой сомнительной адвокатше!
Он схватил меня за запястья:
— Возьми назад свои слова.
— Нет. Это грязная особа. Ты купился на ее лесть. Ты предпочел мне ее из тщеславия.
Он повторял: «Замолчи!» Но я все говорила. Говорила без разбору все, что думаю о ней и о нем. Да, я с трудом вспоминаю. Я говорила, что он самым жалким образом позволил пускать себе пыль в глаза, что он становится снобом и карьеристом, что он перестал быть тем человеком, которого я любила, что раньше у него было сердце, он был предан другим, а теперь он сухарь, эгоист и его интересует только карьера.
— Кто эгоист? — закричал он.
Тут он не дал мне говорить. Эгоистка — я. Это я без колебания заставила его бросить ординатуру, хотела, что-бы он всю жизнь отдавал только дому и мне.
— Замолчи! Мы были счастливы, и как счастливы! Ты говорил, что живешь только нашей любовью.
— Это правда: ты больше ничего мне не оставила. Ты должна была предвидеть, что когда-нибудь я начну страдать от этого. А когда я захотел вырваться, ты все сделала, чтобы помешать мне.
Я не помню в точности все фразы, но смысл этой кошмарной сцены был именно таким. Я деспотичная, назойливая собственница как по отношению к дочерям, так и по отношению к нему.
— Ты толкнула Коллету на идиотское замужество — и только для того, чтобы помешать Люсьенне уехать.
Я была вне себя. Я снова закричала, заплакала. Вдруг я сказала:
— Если ты думаешь обо мне столько плохого, значит, ты больше совсем не любишь меня?
И он бросил мне в лицо:
— Да, я тебя больше не люблю. Я перестал любить тебя после всех этих сцен десять лет назад!
— Ты лжешь! Лжешь, чтобы сделать мне больно!
— Это ты лжешь сама себе. Ты претендуешь на роль правдолюбицы, так позволь же мне сказать правду. А после мы сделаем выводы.
Он разлюбил меня еще восемь лет назад и жил со многими женщинами: с малышкой Пельрен два года, с пациенткой из Южной Америки, о которой я ничего не знала, с сестрой из клиники. Наконец, УЖЕ ПОЛТОРА ГОДА с Ноэли. Я была на грани нервного припадка. Тогда он дал мне успокаивающее, его голос изменился:
