— Дура! Ничего не понимаешь… — вспылил ротмистр.
— Этакий болван! — немедленно парировала сестрица.
— Стой! На тормоза!! —испуганно, словно увидел прикорнувшего на путях черта, возопил Иван Кузьмич.
Вечером, отходя ко сну, Иван Кузьмич тревожно спросил жену:
— Зачем приехала?
Милица Спиридоновна, маленькая, высохшая старушка, сразу поняла, о ком идет речь:
— Забрать свои вещи и договориться с мужем о разводе, — горестно отвечала она.
— Бросает Алешу?!
— Бросает. Я ей говорю: как тебе, Алла, не жалко такого хорошего человека обидеть?
— Хорошего? Может быть! — отвечает. — Но этого «хорошего» в Москву перевести почти невозможно, да и без надобности он мне там, Не детей же воспроизводить с ним!
— Без надобности! Законный то муж!
— Завтра утром за ней самолет здесь снизится, полетит на курорт.
— А в самолете кто?
— Ничего не сказала.
— Чакалка! — пробормотал Иван Кузьмич, зарываясь головой в подушку. — Уродилась стопроцентная чакалка!
III
Дальше события покатились быстро. Ивана Кузьмича снова вызвал парторг Рубэн, ткнул пальцем в разложенную на столе газету «Правда», и строго сказал:
— Наша партия подымает мастера на недостигаемую высоту. Теперь ты становишься полновластным хозяином производства! Где заявление?!
Лицо у «хозяина производства» вытянулось; приняло нездоровый, ущербленный вид, свойственный жуликам. Блудливо бегая глазками и запинаясь, Иван Кузьмич попросил отсрочки на неделю, чтобы съездить в Минеральные Воды по важному делу.
— Какое там еще важное дело?! Ну, поезжай, — неохотно согласился Рубэн. — Будем тебя ждать для оформления.
Ночью Иван Кузьмич отбыл рабочим поездом, погрузив в багажный вагон и свою мотовеллу. Важное же дело, на которое он сослался, заключалось в следующем:
Был у Ивана Кузьмича младший брат Тихон. Этот Тихон, или Тиша, прославился как парень пустой и фантазер. Старший брат, принимавший участие в его воспитании, долго с ним возился, иной раз поколачивал, и наконец махнул, как на безнадежного, рукой, Братья разъехались, и ряд лет о Тише не было никаких известий. В последнее же время из Минеральных, где Тиша поселился, стали поступать тревожные и странные слухи, что, де, Тихон остепенился, ударился в мистицизм и даже рукоположен местной церковью во диаконы.
Иван Кузьмич, давно отошедший от всякой церковности, неодобрительно рассуждал по этому поводу:
— Разумные люди от поповства бегут, заметают, а наш шлепогуб поперся… Загремит в скорости наверно куда-нибудь!
