Миссис Эллисон сама проследила за упаковкой этих формочек, чтобы они могли без ущерба перенести дорожную тряску до дома. Магазином «Скобяные товары – готовое платье – и т. д. Джонсона» управлял мистер Чарли Уолпол со своим младшим братом Альбертом. Лавка называлась так, потому что была построена на месте бывшей псарни Джонсона, сгоревшей пятьдесят лет назад, еще до рождения Чарли Уолпола. Этот последний старательно расправлял газеты, чтобы завернуть в них формочки, и миссис Эллисон сказала небрежным тоном:
– Конечно, я могла бы подождать и купить эти формочки в Нью-Йорке, но в этом году мы вернемся не так рано.
– Я слышал, что вы остаетесь, – сказал Чарли Уолпол, неловко комкая пальцами газету.
Он продолжил, не поднимая глаз на миссис Эллисон:
– Не знаю, как это остаться на берегу озера после Праздника Урожая.
– Видите ли, – возразила миссис Эллисон, будто была обязана представить ему объяснения, – каждый год нам кажется, что мы чересчур поспешили с возвращением в Нью-Йорк. Вы знаете, каково в городе осенью.
И она улыбнулась ему, словно стараясь заручиться согласием.
Чарли Уолпол тщательно обматывал сверток шпагатом. Миссис Эллисон подумала: «Если он не остановится, то перемотает весь клубок», но она отвернулась, чтобы он не смог прочесть в ее глазах нетерпение. Она продолжила:
– У меня такое чувство, что наше настоящее место здесь, особенно после того, как остальные разъедутся.
Чтобы придать своему утверждению веса, она улыбкой добилась одобрения какой-то женщины, стоявшей в другом конце магазина, лицо которой показалось ей знакомым. Та ли это женщина, что продавала ей клубнику в прошлом году? Или же та, что помогала иногда мистеру Бэбкоку в магазине? Хотя, вернее всего, это была тетушка мистера Бэбкока.
Мистер Уолпол деликатно подвинул пакет на прилавке: товар продан, упакован, теперь он был готов получить деньги. И все же он повторил:
– Но мы не видели никого из отдыхающих, живущих на озере после Праздника Урожая.
Миссис Эллисон протянула ему пятидолларовую банкноту, и он вернул сдачу, аккуратно отсчитав каждый цент.
– Никогда после Праздника Урожая, – сказал он еще раз, слегка кивнув головой миссис Эллисон, прежде чем направиться к двум клиенткам в хлопчатобумажных платьях.
Проходя мимо них, миссис Эллисон услышала, как одна из женщин заявила визгливым голосом:
– Хотелось бы спросить, почему вот это платье стоит один доллар тридцать центов, а вон то девяносто восемь центов?
