Присев на корточки, он принялся рассматривать следы на мягком рыжем суглинке. Это было почти бесполезно и непонятно, зачем нужно, но все-таки ему удалось определить, что по тропинке совсем недавно проходили в ботинках на рифленой подошве и проезжали на велосипеде.
Едва он поднялся, ему показалось, что кто-то смотрит на него из окна второго этажа сквозь прореху между шторами. Силуэт был знакомый: маленькая стриженая голова, короткая шея, широкие покатые плечи. Он поприветствовал Светлану Анатольевну, помахал ей рукой. Штора дернулась. Оставалось войти в дом.
— Что вы здесь рыщете? — услышал он громкий сердитый голос. — У вас есть какая-нибудь официальная бумага, дающая вам право здесь рыскать?
Пока он огибал дом, Лисова успела спуститься со второго этажа, ждала его на крыльце веранды и уже заранее была настроена воинственно и враждебно. Кстати, совершенно непонятно, почему.
Саня удивился, как сильно она изменилась за два дня. Что-то совсем новое появилось в лице и во всем облике. Присмотревшись, он понял, что она просто накрасила губы и глаза, нарумянила щеки. Волосы, раньше бесцветные, зализанные назад, приобрели приятный ореховый оттенок, заблестели здоровым блеском, как в рекламе шампуня, и были уложены в элегантную прическу. Вместо спортивных туфель она надела белые босоножки на небольшом каблучке. Вместо унылых мешковатых юбки с кофтой облачилась в шелковое платье благородного серо-голубого цвета. Сверху накинула белую шелковую шаль, украшенную вышивкой под цвет платья. В ушах и на шее мерцал крупный жемчуг, очень шедший ко всему ее наряду.
До истинной леди она, конечно, не дотягивала, но выглядела неплохо, теперь ее нельзя было назвать теткой без пола и возраста. Теперь она стала похожа на женщину.
— Здравствуйте, Светлана Анатольевна, — улыбнулся Арсеньев, не скрывая своего восхищения, — а мы вас совсем потеряли. Вы удивительно преобразились, вас просто не узнать.
Лисова не сочла нужным ни поздороваться, ни поблагодарить за комплимент.
— Я свободный человек и, кажется, не давала никаких подписок, — она развернулась, взмахнула шалью, как крылом, и прошествовала назад, в дом.
Повеяло сладкими, терпкими, ужасно знакомыми духами. Такими же пользовалась Зюзя. Нечто основательное и старомодное, из глобального дефицита семидесятых. Саня вошел вслед за ней на веранду.
— Да, подписку мы у вас не брали, но мы рассчитывали на вашу порядочность и не могли предположить, что вы исчезнете. Вы у нас пока единственный свидетель.
