Наконец двери кабинета распахнулись, и оттуда вышел маленький сутулый старик. Черные кожаные брючки плотно обтягивали его тощие ляжки, от колена расходился широкий “клеш”. Сверху замысловатый радужный свитер ручной вязки. Грязно-седые жидкие космы были расчесаны на косой пробор и собраны в хвостик. Лицо украшали крошечная треугольная бородка и очки в тонкой оправе с круглыми стеклами цвета желчи. За ним маячила крупная мужская фигура в небесно-голубом костюме.
— Счастливо, Гришуня, рад был тебя повидать, значит, мы обо всем договорились, — произнес старик звучным басом, и Маша удивилась, как такой объемный, мощный голос мог уместиться в таком хлипком тельце.
— Будь здоров, Лева, береги себя, — ответил хриплый тенор хозяина кабинета.
Оба прошествовали через приемную, на пороге троекратно расцеловались. На обратном пути Хавченко притормозил у кресла, в котором сидела Маша, ощупал ее прозрачным выпуклым взглядом и небрежно кивнул:
— Ты ко мне? Заходи!
Секретарша поднялась вместе Машей, шагнула к хозяину и что-то прошептала ему на ухо.
— А? Ну ведь кое-как говорит? Или совсем не может? — громко уточнил Хавченко, глядя на Машу.
— О, йес, говорьит, но очьен плехо, — Маша растерянно заулыбалась. — Я просьиль ваш Лиз помочь, переводьит, иф посибль.
— Ничего, мы с тобой как-нибудь сами, Лиза пусть на своем месте сидит, — Хавченко довольно бесцеремонно хлопнул Машу по спине. — Заходи!
Кабинет был обставлен еще роскошней, чем приемная. С потолка свисала гигантская хрустальная люстра, на стенах теснились картины в толстых золоченых рамах, отличить подлинники от дорогих отличных копий мог бы лишь специалист. Айвазовский и Репин вплотную соседствовали не только с Малевичем и Дали, но и с какой-то лубочной мазней, в основном эротического содержания. Вот это уж точно были подлинники. На каждом третьем полотне извивались голые тела, мужские и женские, в самых разнообразных позах. В глубине, за гигантским аквариумом, угадывался низкий широкий диван.
— Садись, не стесняйся. Как тебя там? — сказал хозяин, опускаясь в кресло у письменного стола.
— Мьенья зовут Мери Григ, — Маша присела на край стула, — я очень рад с вами знакомиться, Григорий Игоревич, — его имя она выговорила с особенным старанием и сопроводила широкой улыбкой. Он в ответ едва растянул губы и покрутил бриллиантовый перстень на жирном коротком пальце.
— Мэри? Это по-русски" значит Машка, что ли? Какие проблемы у тебя, Машка? Поселили нормально? — Хавченко развалился в кресле, достал из коробки толстую сигару, отломил кончик, щелкнул золотой зажигалкой.
