Уже все знали: не выжить,
Но еще по привычке спасались
Вштольнях глинисто-рыжих,
Глубоко под землей. Но анализ
Дал результат: «смертельно»,
И все побрели под звезды.
Только я остался бесцельно
Бродить по ходам промозглым.
Еще электричество было,
И вдруг я увидел, что стены
Кипят муравьиною силой:
Из трещин выходят, как пена.
Я понял – конец. И скоро.
И надо к людям, наверх мне.
И странно – в пустых коридорах
Заблудиться боялся я, смертник.
Наверху были сумерки. Тучи
Были сизо-свинцовы и вески,
И по ним свеченьем бегучим
Возникали белесые блески.
Бородатый священник устало
Спускался к дощатым баракам.
Я пытался сказать ему: «Стало
Совсем как в Писании – мраком…»
«Апокалипсис…Да…» Он не кончил
И ушел понуро на требу.
Ощутимо тоньше и тоньше
Становилось время, а с неба,
Расплываясь, слабо, но внятно,
Точно в погребе пухлые цвели,
На свинцовом белесые пятна
Ядовитого света серели.
Очень черные глыбы и клубы
Вспухших сажею облаков.
Тихо. Ночь наступила игубы
Сжала плотно на много веков.
В небе диск воспаленный и красный –
То, что раньше называлось луной,
Роет путь в облаках и гаснет,
Кроет кровь на лице пеленой.
Снова выйдет и светит неверно
Вниз, на камни, обломки и рвы,
Мертвый город в черных кавернах –
Тех, что выел последний взрыв.
Он начался, как все предыдущие,
Обычной спешкой: поскорее, бегом…
И день-то был тоже, в сущности,
Обычнейшим вторником или четвергом.
Там, где была весна, было пасмурно,
И пахло почками тополей.
И не думал никто, что насморки
Были последними на земле.
Правда, собаки выли перед этим
И поэты писали стихи.
Но кудлатым псам и кудлатым поэтам
Не было кредита в оценке стихий.
И вдруг, внезапно, около одиннадцати.
Всё перестало существовать:
Ничего и пусто. А души вынутые
Зеленели слабо в пустоте естества.
То была благостность Промысла,
Чтобы не мучить ожиданием конца:
Электроны, планеты и всё прочее бросила
И в миг растворила под ногами жильца.
И когда всё было разрушено
И, как путь, зазмеился замирный дым,
То пошли по пути зеленые душеньки
Вверх и вниз, по делам своим.
Был мир как обшлаг брандмейстера:
Красное с золотом пополам
На фоне кромешной тьмы,
Склеенный лавовым клейстером
Из огненных орифламм.
А мы
На совсем минеральной ступени
Предавались космической лени.
Даже ангелы были растенья.
Но, архангелом мучим,
Орал минерал
И карабкался к огненным кручам.
