Кевин уселся за стол по левую руку от Эдварда, спиной к окну, кивнул другу и глухо закашлялся, приложив к губам батистовый платок.
— Ты, никак, простудился?
— Прекрасная наблюдательность, Эдвард. Именно так.
— Где же тебя угораздило?
— Возвращался позавчера поздно ночью домой и не позаботился накинуть плащ. Такая жара, а вечером все сквозняки выбираются из укрытий. И вот…
— Сочувствую, — произнес Эдвард без малейшего сочувствия в голосе. — И что же, хорошо было позавчера у Ридов?
— Превосходно. Все удивлялись, почему там не оказалось тебя.
— Я был занят.
Лорд Картрайт отрезал кусочек яичницы с беконом и отправил в рот.
— Новая женщина?
— Что-то вроде того. Разве Дельберт не рассказывал о нашем с ним споре?
— Ах да! — Кевин благодарно кивнул Бенджамену, налившему ему горячего молока. — Он упоминал, но я решил, что все это шутка. Это не так?
— Упаси меня господь так шутить.
Эдвард откинулся на спинку кресла, единственного в этом царстве стульев-козеток; Кевин машинально последовал его примеру и едва не сверзился на мраморный пол.
— Почему ты не поставишь здесь нормальные стулья? — осведомился лорд Остлер весьма раздраженно.
— Потому что меня забавляют эти. А еще дело в семейных традициях. Представляешь, как будут лелеять память обо мне потомки?
— Потомки тебя проклянут.
— Если я когда-нибудь женюсь, конечно.
— Женишься, куда ты денешься? — Прагматичный Кевин пожал плечами. — Так, значит, это правда? Ты поспорил, что Меррисон добровольно отдаст за тебя дочку?
— Вроде того.
— Прощайся с Озорницей, приятель. Тебе не победить.
— Как мало ты веришь в мои силы!
— Я верю в то, что достижимо. Меррисон добровольно дочь за тебя не выдаст, можешь и не мечтать. Мой отец его знает, так что я немного осведомлен об этом старом хрыче.
Эдвард заинтересовался:
— Папаша Остлер знает святошу Меррисона?
— Они иногда встречаются в клубе и коротают вечера, нюхая табак.
— Не знал, что твой отец ходит в клуб.
— Редко. И не в тот, что мы с тобой.
— В «Инглис»?
— Попал.
— Я редко промахиваюсь. — Эдвард хмыкнул. — Значит, Меррисон не молится целыми днями. Занятно, занятно. И что же твой отец о нем говорит?
— Говорит, что в то время, как Меррисон не нюхает табак, он молится. Никаких нюансов, приятель. Такую искреннюю веру тебе не одолеть.
— Даже и не собираюсь. Подумываю в нее обратиться.
Кевин поперхнулся молоком. Несильно, к счастью.
— Перестань шутить, Эдвард. Ты намерен встать на стезю благочестия? Тебе ни один священник грехи не отпустит.
