Мы поженились с Татьяной. Недавно она взяла академический отпуск. Думаю, не надо объяснять, почему. Достаточно взглянуть на нее — и все ясно. Когда она идет по улице, то прохожие невольно уступают ей дорогу, с улыбкой оглядываются — с такой гордостью, как первая женщина на земле, она несет свой огромный, тяжелый живот. Она уже живет не только своей жизнью, но и другой, неведомой, которая набирает силу в ней и скоро заявит о себе младенческим криком.
— «Послушай», — часто просит меня Татьяна, и, прильнув к ней, я слышу странные, пугающие движения, будто кто-то нетерпеливо рвется, просясь на волю. Я пытаюсь шутить: «Не иначе двойня, Танька», а она серьезно, без улыбки отвечает: «От тебя всего можно ждать, Ивакин».
Что она хочет этим сказать? Уж не тень ли моего отца, как шекспировский призрак, является ей по ночам, пугая и тревожа?
