— Вот смею!
— Да я… если хочешь знать… видеть тебя не желаю.
— Да ну?
— Я спустилась, чтобы ты весь дом не перебудил. А так бы ни за что! Между нами все кончено, неужели не понимаешь?
— Затем и пришел, чтобы попрощаться. Последняя ночь, Сомова. Я уезжаю. Начинаю новую жизнь.
— Как? Куда уезжаешь? Врешь! Врешь ты!
— Нет, не вру. Я решил пойти по дорожке отца. Он всю страну объездил, а я что видел? Ни черта я не видел, Танька! Я живу как за решеткой, и мне это осточертело. Я хочу узнать, что такое свобода. Отец поможет. На первых порах поживу у него в Ташкенте. Он приютит, не откажет. Потом двинусь дальше, куда-нибудь на север.
— Ты… ты серьезно?
— Да! Да!
— А институт?
— Плевать! Обойдусь без него!
— А твоя мать? Как же она?
— Вздохнет свободно.
— Ну а я? Я? — закричала Татьяна не своим, высоким, звенящим голосом на всю тихую окрестность.
— А ты за другого выйдешь замуж. Это не проблема, сама знаешь.
— Костя, милый, что с тобой? — задрожала вдруг Татьяна.
— Да ничего со мной! Балбес я! Кретин! Придумал себе какого-то отца! А его и в помине нет!
— Костя, успокойся, — молила она, прижимаясь ко мне всем телом.
— Уеду к чертям! Никого не хочу видеть! Сами не знают, как жить, еще детей плодят!
— Люблю тебя. Очень люблю, — прошептала она.
Я сразу ослаб, даже коленки задрожали, и вдруг почувствовал, что из глаз текут слезы. Клянусь! Настоящие слезы, всамделишные… а я-то уж думал, что у меня их давным-давно нет, что слезные железы высохли.
Татьяна увидела, что я плачу, и как взбесилась. Схватила меня руками за лицо и ну целовать куда попало — в губы, в глаза, в лоб, снова в губы, в глаза…
— Пойдем куда-нибудь, — шептала она. — Куда хочешь. Все равно. К Тараканову.
— Уедем лучше. Я не могу так жить.
— Да, уедем. Да. Я согласна. Да, да!
— Ох, Танька! — простонал я. — Что бы я без тебя делал!
Второй раз за день произнес эту фразу… ну, не слабак ли, не слюнтяй?
Уже потом мы узнали, что наши пути перекрещивались. Возможно, мы даже видели друг друга, но ни она, Лиля, ни мы с Татьяной не обратили, конечно, друг на друга внимания. Ну идут запоздалые прохожие, ну и что? Да и не до нее нам с Татьяной было, пока мы бродили по городу в ожидании Таракана (он сидел в какой-то компании), а ей, Лиле, не до нас. Но маршруты совпадали: тихая улица Садовая с ее высокими тополями, затем Центральная площадь, сквер напротив железнодорожного вокзала… то мы шли по ее следам, то она возвращалась по нашим, как заблудившиеся в глухом лесу, где нет зарубок на деревьях. Наверно, присаживались на одни и те же скамейки — и так до двух ночи, пока не объявился Таракан и не ответил мне по телефону: «Валяйте! Мой бункер открыт для вас. А я бай-бай».
