— Заткнулся бы ты! Об этом лучше помалкивать.
— А что скажешь об исследователях, которые не вернулись оттуда?
— Не было никаких исследователей. Все это — детские сказки. За Столпом нет никакого мира, просто иллюзия.
— Легенды говорят, что исследователи были настоящие.
— А я говорю — сказки!
— Почему мы не посылали других исследователей? Почему боимся того, что там, за Столпом?
— Теперь у тебя будет собственная комната, — сказал Мейстро, пытаясь переменить тему.
— И тем мы доказали бы, что чтим отвагу Владисловича, пусть даже он не сумел овладеть Девятым Правилом, что воздаем ему честь попыткой повторить, хотя бы в меньшем масштабе, сделанное им, ибо он сам был одним из тех, кто не вернулся с другой стороны Столпа, одним из исследователей, которые…
— У тебя будет собственная комната и собственный сенсоник, — гнул свое Мейстро.
Синяя помада частично стерлась со стакана и теперь окружила его губы гротескным кольцом.
— Сенсоник?
Гил слышал это слово раньше — его всегда употребляли в некоем мистическом смысле и всегда как предмет, существование которого отрицалось в присутствии детей. Но он больше не был ребенком ни в каком смысле этого слова.
— Ты увидишь. Скоро увидишь. Он придает жизни настоящую цену, Гил. Ради него стоит жить.
— Даже зная о «Короле эльфов?»
Великий Мейстро бросился к сыну и хлестнул его по лицу ладонью.
— Замолчи! Замолчи!
Ему как будто слюной залепило горло, он не мог говорить внятно, мог только издавать булькающие и хлюпающие звуки, точно тонущее животное. Он схватил сына за лацканы фрака и принялся трясти. Когда оба уже перестали что-либо видеть за прыгающими волосами, когда у обоих побагровели лица, отец отшвырнул его к каменному крылу камина и принялся мерить шагами комнату. Открыл бутылку вина, налил стакан…
Наконец он повернулся к сыну. Лицо его уже избавилось от гнева, теперь на нем сияла заговорщическая улыбка.
— Идем. Я покажу тебе твою новую комнату.
Новая комната оказалась огромной — сто футов в длину, восемьдесят в ширину, вдоль стен тянулись книжные полки, ожидавшие, пока хозяин заполнит их по своему вкусу. Потолок напоминал купол планетария — на нем было изображено ночное небо раннего июня. Даже при выключенных лампах ненастоящие звезды отражались в темных хрустальных стенах, и комната купалась в меланхолическом сером свете.
— А вот твой сенсоник — раз уж ты теперь мужчина.
Отец, явно уже опьяневший, махнул бутылкой в сторону кровати.
— Просто кровать?
