Но когда они съели оба салата и с аппетитом стали уплетать макароны, Кэти вдруг сказала без всякого перехода:
— Я беременна.
Питер отложил свою вилку и посмотрел на нее.
— Ты не шутишь?
— Нет, не шучу.
— Это… — Он знал, что должен сказать «Это чудесно», но не смог выдавить из себя второе слово. Вместо него он осторожно сказал «интересно».
Она заметно погрустнела.
— Интересно?
— Ну, я имею в виду, что неожиданно, вот и все. — Пауза. — Ты разве не… — Снова пауза. — Черт.
— Я думаю, это произошло в тот уик-энд в коттедже моих родителей, — помолчав, добавила она. — Помнишь? Ты забыл…
— Я помню. — В голосе Питера чувствовалась легкая досада.
— Ты говорил, что сделаешь себе вазэктомию, когда тебе исполнится тридцать, — напомнила Кэти. — Ты говорил, что сделаешь это, если к тому времени у нас все еще не возникнет желания завести ребенка.
— Ну, я не то чтобы ужасно мечтал сделать это в свой день рождения. Мне все еще тридцать. И кроме того, мы все еще думаем, хотим ли мы иметь детей.
— Тогда почему ты сердишься? — спросила Кэти.
— Я… я не сержусь. — Он улыбнулся. — В самом деле, дорогая, я ничуть не сержусь. Просто для меня все так неожиданно, вот и все. — Он помолчал. — Значит, если это случилось в тот уикэнд, то какой у тебя сейчас срок? Шесть недель?
Она кивнула:
— У меня была задержка, поэтому я купила один из этих наборов.
— Так-так, — произнес Питер.
— Ты не хочешь ребенка, — негодующе воскликнула она.
— Я этого не говорил. — Он попытался ее успокоить. — Я пока не знаю, чего хочу. — В этот момент в дверь позвонили. Питер встал, чтобы встретить гостей.
Не мытьем, так катаньем, подумал он, идя открывать дверь.
Питер и Кэти прождали еще три недели, взвешивая свои возможности, свои привычки, свои мечты. Наконец они приняли решение.
Клиника-абортарий на Колледж-стрит помещалась в старом двухэтажном кирпичном здании. Слева от нее располагалась, судя по вывеске с орфографической ошибкой, грязная забегаловка какого-то Джо, где обещали вас накормить завтраком из двух яиц «как вы их любите». Справа — лавка торговца бытовыми приборами с выставленным в окне вручную намалеванным объявлением «Здесь ремонтируют».
А перед входом в клинику по тротуару взад-вперед слонялись противники абортов с плакатами.
«Аборт — это убийство», — было написано на одном.
«Грешница, покайся», — гласил другой.
«У детей тоже есть права», — возвещал третий, возможно, написанный той же рукой, что и вывеска Джо. Скучающий полицейский, прислонившись к кирпичной стене, наблюдал за тем, чтобы пикетчики не нарушали порядок.
