— Правда? — Крисп припомнил, как Савиан выступал против избрания Пирра патриархом. Пирр явно тоже не позабыл этого. — Откуда вы узнали об этом? — спросил он, раздумывая, насколько мстителен бывший настоятель. Похоже было, что весьма.
— Его обвиняют собственные слова, — ответил Пирр. — В своей проповеди он заявил, что Скотос оскверняет сияющую славу Фоса. Как может это быть, если только благой бог и повелитель зла… — он сплюнул, отвергая имя Скотоса. — … не равны перед лицом Великого Равновесия?
Доктрина имперского православия утверждала, что Фос в конце концов сокрушит Скотоса. В восточных хаганатах Хатриш и Татагуш тоже поклонялись благому богу, но тамошние священники утверждали, что никто не может знать, победит ли в конце добро или зло. Отсюда и проистекала доктрина Равновесия. Крисп знал, что даже некоторых видесских теологов привлекала ересь «весовщиков».
— А вы уверены, — спросил он, однако, — что это единственное значение, которое Савиан мог вложить в свои слова?
Глаза Пирра опасно блеснули.
— Назовите иное.
Далеко не впервые Крисп пожелал, чтобы его образованность не ограничивалась умением читать, писать, складывать и вычитать.
— Может быть, это просто хитрый способ сказать, что в мире пока хватает зла. Фос ведь еще не победил, пресвятой отец.
— Я об этом вполне осведомлен, учитывая печальную греховность, которую зрю вокруг. — Пирр покачал головой. — Нет, ваше величество, боюсь, что речи Савиана нельзя истолковать столь просто. Когда силе Скотоса поражается человек его породы, подобные речи не могут быть невинны.
— Предположим, так сказал бы ваш верный сторонник, — предположил Крисп. — Что вы сделали бы тогда?
— Наложил епитимью и изгнал бы из храма, — ответил Пирр тут же. — Зло есть зло, и не имеет значения, с чьих губ слетают грешные речи. Да оборонит нас от него бог благой и премудрый. — Патриарх очертил на груди солнечный круг.
Крисп также осенил себя святым знаком. Внимательно оглядев назначенного им патриарха, он, пусть и с неохотой, решил поверить Пирру. Патриарх был узколоб, но в своих пределах справедлив.
— Что ж, пресвятой отец, — вздохнул Крисп, — поступайте, как знаете.
— Так и будет, ваше величество, заверяю вас. Эти четверо лишь заснеженная верхушка горы порока. Они ярче всего блестят в свете Фоса, озаряющем их злодеяния, но их сверкание не ослепит меня, чтобы я оставил стоять эту гору.
— Подождите секундочку, пресвятой отец, — вмешался Крисп, взмахом руки останавливая патриарха. — Я вас назначал на этот пост не для того, чтобы вы затевали смуту в церкви.
