— А еще кто-нибудь? Другие парни?
— Может, двое… ну да, двое парней еще угощали.
— Каждый из них угостил несколько раз.
— Ну да.
— А что вы пили? Текилу? — Догадаться нетрудно.
— Да, немного, в ведерке со льдом.
— Значит, текилу из ведерка со льдом, запивая водой. Наверное, и несколько банок пива в придачу.
— Я не очень-то пью пиво в барах, — качает она головой. — У меня почки слабые. Разве что одна, дома.
— Значит, в основном баловались текилой.
— После текилы у меня не бывает похмелья, — кивает она.
— Подумать только — текила с семи вечера до двух утра! На вашем месте я бы давно уже отрубился!
— А у меня после нее ни в одном глазу, — говорит она, льстя самой себе. Словно речь идет о чем-то таком, чем нужно гордиться. Вообще-то говоря, сам я всегда так и считал. Может, теперь лучше переменить точку зрения?
— Если бы я столько выпил, то сомневаюсь, что смог бы вспомнить, как меня зовут, не говоря уже о том, что вообще произошло в тот вечер.
— А вот я помню! — с вызовом отвечает она. — Помню, причем довольно отчетливо.
— Вы об этом уже говорили. Когда последний раз вы были в «Росинке» до того вечера, о котором идет речь? — спрашиваю я, вновь меняя тему.
Она сосредоточенно сводит брови.
— По-моему… не могу сказать точно.
— Накануне вечером были?
— Не знаю. Не могу же я упомнить всего, что делала каждый божий день!
— Бывает.
— Ну да, по-моему.
— Если я вызову свидетелей, которые совершенно точно видели вас там накануне вечером, это не поможет освежить вашу память?
Она снова облизывает пересохшие губы. Помада на них крошится. Пожалуй, обвинению пора ходатайствовать перед судьей о перерыве, чтобы поднатаскать ее. А то она не производит благоприятного впечатления на присяжных.
— Да, теперь я сама припоминаю, — соглашается она, — я абсолютно уверена, что была там накануне вечером.
— Вы ведь постоянно там бываете, не так ли?
— Более или менее. Хотя и не сижу там дни напролет, если вы на это намекаете.
— Нет, не на это, — качаю я головой. — Просто я пытаюсь хотя бы отчасти уяснить, что вы за человек, госпожа Гомес, как ведете себя на людях. — Я было наклоняюсь к ней, но тут же резко отстраняюсь: разит духами так, что стоять рядом просто невозможно.
— Значит, вы были там накануне вечером, — гну я свою линию.
Она кивает. Мартинес обращает внимание присяжных на то, что она ответила утвердительно.
— С Ричардом, еще с кем-нибудь, одна?
— Одна. Не нашла никого, с кем могла бы пойти туда.
— Но нашли кого-то, с кем оттуда вышли, не так ли?
