Мугра сделал несколько движений, как будто пытался распилить пробитую шкуру. Получалось плохо — катана явно была не предназначена для такой работы. Но все же рана все расширялась, из нее начало вытекать что-то, отдаленно напоминающее кровь.
Вытекать и быстро развеиваться в воде, делая окружающий подводный мир еще темнее. Глубинник по-прежнему устремлялся к себе домой, в пучину, и видимость с каждым мгновением становилась все хуже и хуже.
Мугра выдернул сначала катану, а затем кинжал, успев засунуть катану в ножны. Кое-как оттолкнулся от скользящего в воде змеиного тела, и устремился наверх.
Грудь сдавливало все больше. Все больше хотелось вдохнуть, хотя бы воды. В воде ведь тоже должно быть хоть немного воздуха. Или, по крайней мере, она заполнит легкие и они перестанут так болеть, так требовать воздухе.
Он успел подняться лишь на дюжину локтей. Чудовище отнюдь не собиралось так скоро отпускать своего обидчика.
Наконец-то Мугра увидел хвост Глубинника. Почему то он так и предполагал, что тот будет раздвоенным, с острыми шипами на конце каждого ответвления.
Этим хвостом Зрячий попытался ударить Волка. Ему удалось увернуться и ударить кинжалом в ответ. Так, что кинжал прочно застрял в самом кончике хвоста, всего в локте от выглядящих устрашающе шипов.
Хвост начал мотаться из стороны в сторону — чудовище пыталось сбросить с себя противника. Скорее всего, хвост был чувствительным местом, поэтому оно действовало инстинктивно, дергаясь всем телом, не пытаясь использовать щупальца на голове.
Хвост мотался, резко меняя направление, выбивая остатки воздуха из легких Волка. Но он не мог просто так сдаться — у него просто не было времени на еще одну попытку. Выдернув катану, без замаха — бесполезного в воде — воин перерубил самый кончик одного хвоста, оставив Глубинника с одним лишь шипом.
Что-то действительно было на хвосте у Зрячего. Что-то, даже более болезненное и чувствительное, чем глаз. Тело змеи начало сжиматься и разжиматься, хвост начал мотаться с такой скоростью, что удержаться на нем стало невозможно.
Мугре лишь удалось уловить момент, когда хвост мотнулся в нужную ему сторону — к поверхности, и отпустить кинжал. Этот бой пока не забрал его жизнь, но и так стоил ему достаточно дорого — стилеты, кинжал. А ведь он еще не был закончен.
Он постарался вполне воспользоваться помощью, и что есть силы поплыл наверх. Легкие непросто горели, они разрывались от боли. Наступало самое время для того, чтобы умереть. Как раз тот смутный, трудно ощутимый баланс между жизнью и смертью, находясь на котором, воин может оценить, насколько он хочет продолжать жить и сражаться. Потому что сейчас уже проще было умереть. Проще, легче, красивее и быстрее.
