– Полноте, Мелькур! – воскликнула она. – Неужели я еще стану тешить себя мыслью, что дорога вам? Могу ли я верить, что вы боитесь потерять меня? Ведь вы сделали все, чтобы я вас разлюбила! Стремясь оправдать себя, вы без колебаний приписывали мне всевозможные пороки и даже утверждали, что я близка с маркизом и прячу его по ночам в своем будуаре!
– Как вы можете возвращаться к этому? – воскликнул я. – Я же знаю, что вы передо мной чисты.
– Да, – сказала она с улыбкой, – сегодня я чиста; но нисколько не удивлюсь, если завтра опять окажусь виновной.
– О боже, к чему опять эти пустые страхи!
– Нет, Мелькур, – ответила она уже более кротко, – связывающие нас чувства слишком много значат для меня, чтобы говорить о них так легко. Я погибну, если не буду счастлива.
– Верьте мне, – вскричал я, сжимая ее в объятиях, – моя нежность будет беспредельной.
– И все-таки, – сказала она как бы задумавшись, – не лучше ли нам удовольствоваться дружбой? Обещаю, что никогда никого не предпочту вам; я буду нежно любить вас, за исключением одной лишь мелочи… Поверьте, – продолжала она, устремив на меня полный страсти взгляд, – это лучший выход для нас обоих; то, в чем я вам отказываю, так мало значит по сравнению с тем, что я предлагаю…
– Нет! – воскликнул я, бросаясь к ее ногам, вне себя от ее сопротивления. – Нет, вы вернете мне все, что я потерял!
– Жестокий! – прошептала она со вздохом. – Вы желаете моего несчастья. Какие вам еще нужны доказательства любви? Встаньте, – добавила она почти беззвучно, – разве вы не видите, как я люблю? И сможете ли когда-нибудь доказать мне, что и вы любите меня?
Сказав это, она опустила глаза, словно стыдясь своего признания. Хотя разговор наш принял под конец столь серьезный оборот, я все еще не мог забыть, как госпожа де Люрсе высмеивала мою былую робость. Я очень мягко заставил ее посмотреть мне в глаза, и она повиновалась. Мы долго глядели друг на друга. В ее взгляде было знакомое мне выражение; я видел его в тот памятный день, когда она объяснила мне, какие градации близости ведут нас к наслаждению. Я стал смелее, но пока не решался на многое, не зная, как далеко она позволит мне зайти. Чем настойчивее я становился, тем прелестней казалась мне она. Ее взгляды, ее вздохи, ее молчание – все, хотя и с опозданием, показывало, как сильно я любим. Я был молод; мог ли я не вообразить, что влюблен? Волнение чувств я принял за истинную любовь. Я предался опьянению и не остановился на этом опасном пути.
