Они отъехали уже далеко, а я все еще стоял в оцепенении. Наконец я пришел в себя и отправился домой, чтобы обдумать все подробности случившегося; но я неправильно истолковывал все, что со мной произошло, и не переставал тосковать по Гортензии.
Хотя я знал, что она пробудет в деревне два дня, все же я послал на следующий день справиться, не возвратилась ли она в Париж. Прошел еще день; терзаемый нетерпением и ревностью, я сам отправился к ней, и узнав, что они еще не возвратились, готов был сейчас же ехать за ней в деревню, но преодолел искушение; мое тщеславие оказалось сильнее любви, и мысль, что госпожа де Люрсе объяснит мой приезд тем, что я не могу жить без нее, оттеснила все другие соображения и остановила меня, несмотря на мои тревоги.
Не успел я вернуться к себе, как мне доложили о приходе Версака. Хотя я был поглощен своей любовью, но одиночество, на которое я себя обрек, начало тяготить меня, и я был счастлив его видеть.
– Хотел бы я знать, – сказал он, входя, – где вы пропадали эти два дня? Нет уголка в Париже, куда бы я не заглянул в надежде вас встретить.
– Я пребываю, – отвечал я, – в черной меланхолии.
– Разве счастливые любовники, – спросил он, – могут пребывать в меланхолии? Я не удивляюсь, что вы огорчены отсутствием госпожи де Сенанж, но вы можете быть вполне уверены, что вас любят…
– О, боже мой! – воскликнул я.
– Это трагическое восклицание пугает меня, – прервал он меня в свою очередь, – разве она вам еще не написала?
– Помилуйте, – ответил я, – она только два дня как уехала; вы же знаете, что она обещала мне написать только по возвращении.
– Это так, – согласился он, – но все же я удивлен, что у вас еще нет от нее послания. Позавчера у вас просили позволения писать вам, и по логике вещей вы должны были уже получить несколько записок. Госпожа де Сенанж редкая женщина! Она не заставляет вас мучиться неизвестностью и опасаться излишних отсрочек. В одну минуту ее ум все постиг, и сердце отозвалось.
– Эти свойства, – возразил я, – как раз расхолаживают меня. Некоторая осмотрительность в выборе возлюбленного, по-моему, больше подходит женщине, чем поспешность, за которую вы так признательны госпоже де Сенанж.
– Когда-то принято было думать по-вашему, – сказал он, – но времена переменились. Однако вернемся к госпоже де Сенанж. Вы внушили ей столько надежд, проявили так много внимания… я даже удивляюсь вашему равнодушию.
– Как, разве я внушил ей надежду? – воскликнул я.
