– Есть превосходная сталь, и все наши инструменты изготавливаются из нее. Но как бы тщательно мы их не затачивали, ни один из них не способен приобрести ту остроту. Но… ты провел пальцем по клинку, а на коже не осталось и царапины!
– Меч не может причинить вред тому, кто его изготовил.
– Значит, дело в магии?
– Да. Если ты дашь мне какую-нибудь ненужную вещь, я покажу.
– Занимательно… Пойдем в гостиную.
Мы зашли в просторный гостиный зал, и Вилен предложил присесть на диван. Сам исчез в соседнем помещении. Шэд улегся у моих ног, а я изучил комнату. Кроме дивана, низкого столика и пары кресел здесь имелся буфет и книжный шкаф. А большие чуть ли не во всю стену окна, занавешенные полупрозрачной светло-оливковой, под цвет мебельной обивки, материей, выводили на мокрую от дождя террасу, заполненную растениями в кадках.
Вилен вернулся и поставил передо мной на столик какую-то статуэтку. Я так и не понял, что за существо запечатлели в камне.
– Неудачный подарок, сделанный моими коллегами по работе, – чуть смутился врач. – Но хоть на что-то он пригодится. Если ударить по нему – во все стороны брызнет крошево. Если же твой меч не простой, значит, ничего этого не последует.
– Конечно, – я взмахнул клинком, и статуэтка осталась стоять, как стояла.
На челе врачевателя собрались морщины.
– Хочешь сказать, что уже сделал это?
– Проверь.
Он взял статуэтку, и она в его руках развалилась на две половинки. Вилен воззрился на зеркально гладкий срез.
– Немыслимо! – он провел пальцем по срезу, и в его голосе проскользнуло невольное восхищение. – Идеально гладкая поверхность!
Вилен поставил статуэтку на стол.
– А можно еще раз, только медленнее?
Я фыркнул.
– А потом ты расскажешь, что меня интересует, доктор.
Я исполнил его просьбу, и статуэтка развалилась на четыре сегмента. Вилен снова исследовал срезы фигурки.
– Собственно, я почти все сказал. У Игнифероса оказалась идеально гладкая рана. Нам осталось пригнать половинки органов друг к другу и сшить их. Тебе ведь наверняка известно, чем менее рваные края раны, тем быстрее она заживает.
– Но он был мертв, – заметил я. – Как ты оживил его?
– Боюсь, мой ответ не уляжется в пару предложений, – отозвался Вилен. – Для того чтобы понять, тебе потребуется изучить анатомию и прочие врачебные науки. Люди тратят на их изучение годы.
Я обратил на него недоуменный взгляд.
– Ты не можешь объяснить мне? Это так сложно?
– Если сказать в нескольких словах… При наступлении смерти, мозг остается жив еще некоторое время. И если предпринять попытки вернуть тело к жизни, то человека возможно оживить. Ты, верно, полагал, что если сердце не бьется, человека оживить невозможно?
