Я нахмурился.
– У нас после подобного уже никто не оживал. Правда, есть снадобья, почти останавливающие сердце и погружающие в сон, похожий на смерть. Но никто не умирал при этом. Я все-таки не понимаю…
– Тогда тебе придется потратить достаточно много времени, чтобы разобраться в тонкостях, – заметил Вилен. – Но я не вижу особо смысла. Зачем?
– Когда я впервые попал в ваш мир, его устройство мне показалось понятным – механика, использование электричества… Но я всегда считал, что если кто-то умирает, он умирает навсегда. И, пожалуй, меня раздражает, когда я чего-то не понимаю. Если ты сможешь заполнить этот пробел, я готов заплатить названную тобой цену.
Ему не пришлось думать долго.
– Сможешь сделать наши инструменты такими же острыми, как твой меч? – спросил он. – Наши больные смогли бы гораздо быстрее поправляться.
– Пожалуй, да.
– Я так понимаю, ты нигде не остановился? Можешь пожить здесь – у меня имеется комната для гостей. Хотя… ты ведь знатного рода, и вероятно обстановка слишком скромна.
– Я не привык к роскоши, – заметил я с легкой насмешкой. – В отличие от моего дядюшки.
– Он вполне заслужил это, – отозвался Вилен. – Сделал для нас многое.
– Например?
– Он управлял погодой – у нас с ней большие проблемы, а его маги восстанавливали природу, которая в нашем мире почти зачахла.
– А он сказал, что виной тому ваши механизмы? – поинтересовался я.
– Да, но мы не можем позволить себе отказаться от них. Для нас это то же самое, что вам отказаться от магии.
– Ну да, – я фыркнул, – Фартап и остальные отказались от магии, когда привыкли, что здешние машины делают все за них.
– Им это понравилось. Тебе нет?
– Нет. Если честно, мне ваш мир совсем не нравиться. Но месяц я его потерплю.
– В еде ты тоже, надо полагать, непривередлив? – поинтересовался он. – А что ест твое животное?
– Что обычные лошади. А я, пожалуй, в еде все же привередлив.
– Ну что ж, – он развел руками. – Постараюсь прокормить вас обоих…
– А золото здесь в ходу? – спросил я, бросив ему монету.
Он поймал ее.
– Сгодится. Однажды Игниферос рассказывал, что оно, как ни странно, в ходу во всех мирах, как, впрочем, и серебро. Удивительно, не правда ли? Такие разные миры, разные люди, народности. Но расплачиваться приходится одним и тем же.
– Вот как? Дядя рассказывал про миры?
– Да. Мы часто с ним беседовали, пока он поправлялся после операции. Он тогда еще посмеялся над собой, вспомнив, что всегда считал лекарей в светлой обители самыми бесполезными ее обитателями. Говорил, что маги редко болеют.
