Кротов явился мгновенно, словно стоял за дверью. Он был сильно возбужден; рот приоткрыт после быстрого бега, глаза напряженные. Пока жена накрывала на стол, он весь извертелся в кресле, выкурил две сигареты. Я встревожился, поскорее выпроводил жену в другую комнату, плотно прикрыл дверь.
— Ну, в чем дело? Что стряслось?
— Катя уезжает! — выпалил Кротов.
— Что за новости? Как уезжает? Куда?
— В Москву, к матери.
— Ничего не понимаю. Я ей отпуска, кажется, не давал.
— А теперь дадите. У нее телеграмма. «Мама тяжело больна. Срочно вылетай. Отец», — процитировал он. — И поликлиникой заверена. Все честь по чести.
Он замолк и уставился на меня с приоткрытым ртом. На лбу у него выступила испарина.
— Неприятная новость, — сказал я.
Кротова подбросило на стуле.
— Это фальсификация, Борис Антонович! Телеграмма фальшивая! Подделка! Вранье! Они хотят забрать Катю, понимаете?
Я подождал, пока он прокричится.
— Нет, не понимаю. Не думаю, что это вранье. Даже уверен, что не вранье. Сядь, успокойся. Какие у тебя основания подозревать Катиных родителей?
— Они меня ненавидят. Считают, что я испортил ей жизнь.
— Для этого у них есть кое-какие основания, правда?
— Ни фига у них нет! Катя счастлива!
— Ты уверен?
— Уверен, еще как! А они считают, что Катя — вещь. Хотят распоряжаться ею, как вещью.
— Не очень-то ты высокого мнения о родителях своей жены… Мне это не нравится.
— А мне противно, что они ретрограды, снобы! — прокричал он.
Я нахмурился.
— Ты что, выпил?
— Выпил. Декалитр водки!
— Вот что я тебе скажу: умерь свой пыл. Ты несправедлив и необъективен. Для писателя, а ты им, кажется, себя считаешь, это огромный порок, а для человека — непростительный.
— Да вы бы знали, что это за люди! Они закоснели, не хотят думать, не чувствуют времени. Для них любовь — только благополучие! — отчаянно выкрикнул он.
Моя жена заглянула в комнату, я махнул рукой и она исчезла.
— А для тебя что такое любовь?
— А для меня — потери и приобретения!
— Голая фраза, Сергей.
— Нет. Это — убеждение!
— У родителей Кати тоже, вероятно, убеждение.
— У них расчет. Они все планируют. Все рассчитали наперед. Сначала Катя кончит школу, потом кончит институт, потом выйдет замуж, потом они купят ей квартиру, потом обставят ее мебелью, потом появится ребенок, потом они выйдут на пенсию, потом будут нянчить внуков, потом они умрут, потом умрет Катя, потом все сгниют.
— Утрировать ты мастер.
Он не услышал.
— Не жизнь, а плановое хозяйство.
— А ты сам разве не планируешь? Свою жизнь?
