Он пожал плечами и ушел. Через минуту раздался стук в дверь (обычно ко мне в кабинет не стучат).
— Да! Заглянула светловолосая голова Кротова.
— Разрешите?
— Входи.
— Разрешите сесть?
— Ты чего паясничаешь?
— Я не паясничаю. Соблюдаю субординацию, — он бухнулся на стул. — Можно курить?
— Ты что, действительно курить начал?
— Первый опыт. В школе не пробовал.
— Так ты начнешь пить, чего доброго.
— Точно! Табак, алкоголь, наркотики. Цепочка.
— Довольно балаганить. Где заметка?
Он подал мне измятое, исчерканное произведение Суворова. Я внимательно прочитал оба варианта: машинописный суворовский и рукописный — между строчек — кротовский.
— Так. Все ясно. Теперь слушай внимательно. — Я поднял трубку и попросил телефонистку соединить с редакционной бухгалтерией: она размещалась в соседнем доме. — Клавдия Ильинична? Здравствуйте. Воронин. У нас есть деньги в кассе? Есть! Очень хорошо. Сейчас к вам зайдет новоиспеченный журналист. Да, да, тот самый, молоденький, но с задатками крупного скандалиста. Так вот. Выпишите ему командировку в Улэкит. На десять дней, начиная с завтрашнего. Выдайте ему денег, сколько полагается, и гоните его в шею, пока он не успел наговорить вам грубостей. — Я положил трубку и обратился к Кротову: — Иди оформляй командировку, а завтра с утра в аэропорт, и чтобы духу твоего здесь не было. Позднее зайдешь ко мне, получишь задание. Возможно, придется поехать в стадо. Нужны материалы об оленеводах. Увидишь тайгу — развеешь свои детские иллюзии. Все ясно?
Кротов с ошеломленным видом покачал головой.
— Что тебе не ясно?
— Это как… в награду или в наказание?
— Ни то ни другое, умник. Мы оперативный орган. Нужно — лети без разговоров. Что касается сегодняшней стычки, то совершенно официально тебя предупреждаю: укороти язык.
— Укороти, я сказал. И попробуй разобраться, в чем разница между гонором и гордостью, принципиальностью и мальчишеством. Все. Полемики не будет. Укатывай отсюда!
Он вылетел из кабинета страшно обрадованный.
Я снова поднял трубку и вызвал отдел культуры окрисполкома.
— Зина? — узнал я голос секретарши. — Здравствуйте, Воронин. У вас там случайно не появлялся такой мрачный человек с густыми бровями?
— Суворов, что ли? — недолго думала она. — Сидит у Вениамина Ивановича в кабинете. Позвать?
— Нет, не надо. Ему вообще лучше не знать, что я звонил. Можно это сделать?
— Конечно.
— Вот спасибо. Всего доброго.
Я повесил трубку. В аппаратной истошно визжала перекручиваемая через головки магнитофона пленка. А ведь сколько раз предупреждал операторов, чтобы не перематывали таким образом!
