Профессор предложил каждому по очереди коротко доложить о результатах поисков.
Петька сказал, что они обошли в южной башне все квартиры, но ели не обнаружили.
— А что вы делали на галерее? — спросила Баркина.
Мне показалось, что Петух на миг смутился, но потом вполне натурально удивился:
— На какой еще галерее?
— Сам знаешь.
Он пожал плечами и сел. Правильно, нечего оперативку в базар превращать. Дальше — очередь Петренок.
Толька покраснел: не привык еще выступать, понятно — пятый класс все-таки!
— Не выполнили, — говорит, — задания.
Я аж подскочил:
— То есть как?!. А Юрка где?
— Дома.
— Почему? — из этого Петренки надо клещами слова вытаскивать!
— Жаловаться побежал. Я его отлупил.
Вот тебе и „хау ду ю ду!“
— За что? — у Профессора терпение, наверное, по наследству — учительское: даже голоса не повысил!
— Он сказал: раз денег на автобус не дали, ездить не будет… И я два раза всего махнул, а он… глаз подставил… — расстроился парнишка: голову опустил, ждет казни. Никогда не дрался, что ли?
Но Юрка-то выкинул номер! Копейку пожалел на общее дело! Небось на мороженое берег, жмот проклятый! А я на него надежды возлагал!.. Нет, надо каленым железом эту черту выжигать, прямо с самого раннего детства! Иначе мы далеко не уйдем. До коммунизма уж точно не доберемся!..
— Вношу предложение, — как можно жестче сказал я. — Юрку Петренко исключить. За недостойное поведение. И объявить на слете „Зеленого патруля“.
Проголосовали единогласно. Даже Баркина на этот раз человеком оказалась: Юрку осудила.
Потом Дюха про милицию рассказал. Кое-кто нос повесил. Они думали, как только заявление сделаем, сразу милиционера в помощь приставят и машину с мигалкой и сиреной дадут. Наивняки!.. Я-то с самого начала знал, что это — пустой номер, потому что у них там посерьезнее нашей елки есть дела. Мне Колька говорил…
Ну, после Профессора выступил я. Подробно описал наш с Чирой следственный эксперимент. И о Скворцове сказал отдельно, как он работал, не ожидая никаких наград. Нарочно об этом упомянул — в пику Юрке, во-первых, а во-вторых, человек должен знать о себе не только плохое, но и хорошее. Считаю, что это даже важнее. Вот когда мать критикует меня: „Плохо пол вымыл, сор в углах оставил“, — думаете, мне хочется переделать?. Прямо! Раз не нравится, пусть не заставляет. А если она скажет: „Отец, Игорек сегодня отличился: всю посуду перемыл, обувь вычистил и даже цветы полил. Молодец!“ — и батя тоже отпустит в том же духе — настроение подскакивает, как ртуть в термометре! И завтра хочется сделать так же. Правда, послезавтра — уже нет.
