– Понял, что я имел в виду, Бенни? Время фанатов.
– Слишком много стряпчих для тебя? – ухмыльнулся Спектр. – Почему-то не очень верится.
– Кто твой клиент?
– Рыба в бочке, Генри. Как минимум я мог бы найти семью того, кто потерял пульс, получить фрактальный аккомпанемент.
– Да уж, несчастный агнец. Кровь невинных – материал Брэди. А поскольку Вингмейкер не разрешает вынос, неплохой масштаб горя и прочих прелестей, ты чёртов защитник обездоленных мафиози. – Блинк хихикнул, раскуривая сигару.
– Мистер Блинк, – заявил протест Вингмейкер, – это святое место.
Блинк хрюкнул.
– Это святое издевательство, падре. Я видел миллионы пятен – каждое на что-то похоже. Помню, после бунтов НЛП я видел лужу – вылитый наш Бенни, сидящий на каком-то динозавре. И в тот вечер медиа не свирепствовали. Так что кончайте набивать слова о любви мне в уши.
– Тело брошено ровно поперёк границы штата, мистер Блинк, – объявил Кома. – Я претендую на равные полномочия.
– Ладно, Шерлок, – Блинк взвесил сигару, нахмурившись. – У тебя какой процент обломов?
Фейлсейф добрался до тела. Когда он двигался в свитых волокнах закона, он выглядел столь огромным вызовом собравшемуся обществу, что осознать его просто невозможно. Чужой, йети, человек-невидимка – их здесь быть не могло, и их здесь не было.
Вне себя, Спектр шваркнул дипломат на передвижной алтарь и отщёлкнул замок.
– Боже, как мне это нравится. Все пешки на доске, Генри. Замети свои чёрные бюджетные налоги, и доска станет серой. Я даже готов представлять здесь вон ту немолодую милашку. Может, это будет нечто?
– Нечто, – буркнул Блинк. Он хмурился на воздух перед собой. – Нечто странное.
Фейлсейф ступил на границу штата, ту тонкую территорию, свободную от внешних манипуляций. Когда он перешагнул тело, он превратился в фигуру из фосфенового потока, молнию в бутылке – на короткое мгновение шапка поляризовалась, и каждый увидел то, что хотел увидеть. На него обрушился поток внимания. Вингмейкер увидел Бога собственной персоной, дарующего благословение трупу. Кома увидел мошенника из своей юрисдикции, сдающего всех и вся. Спектр увидел фотогеничного психопата, трахающего тело и утверждающего, что это общество его вынудило и что он хочет юридической помощи. Генри Блинк увидел комбинацию этих трёх и своей матери.
– Ма, – сказал он, шатнулся вперёд и остановился с порыбевшими глазами. – Ты принесла оладушки?
– Не отвечай, – выпалил Спектр.
– Богу ни к чему оладушки, еретик! – завопил Вингмейкер.
