- Света, – приглушенно, словно ей не хватало воздуха, начала Афанасьевна, – официально не состоит в «Золушке». А по регламенту, в конкурсе участвуют только штатные сотрудники компании.
- Понятно, – улыбнулась я, давая понять, что неуместные шутки не повторятся.
Но Афанасьевна уже решила контратаковать.
- Да и знаешь, Ксюшенька, не ее это уровень – конкурсы-шмонкурсы. Она – совладелица бизнеса и будущая единоличная хозяйка. Зачем ей это? А вот тебе – для какого-никакого начала – очень даже полезно.
Вот уродка, подумала я – не о Свете, да и не о ее не менее уродливой мамаше. Идиотский характер, вечно подводит меня, когда дело, казалось, на мази. Лишь только обо мне складывается впечатление, как о молчаливой, покорной овечке, как я вдруг кусаюсь коброй и тут же ныряю в кусты, откуда, если раздвинуть ветки, вновь приветливо глядит простодушная овечья мордашка. Какая же я настоящая, размышляю я и с сожалением понимаю, что если и кусаюсь, то совсем не тогда когда нужно и не того, кого в данный момент требуется укусить.
На остановке я вспоминаю про обещание Афанасьевны насчет отца, и во мне вскипает любовь ко всему живому. Ловлю первое же такси и мчусь в другой конец города, туда, где своей роли – дарить людям радость или печаль – дожидаются прекраснейшие создание во Вселенной.
Цветы.
Сюда меня привозила Рита – в огромный ангар, пункт пересылки между теплицей (обычно голландской) и цветочным киоском. Бросив таксисту «спасибо» и тридцать леев на сиденье, я побежала к двери, дважды оступившись на гравии.
– Рита, Рита! – радостно орала я, перепрыгивая высокий ангарный порог, но оказавшись внутри, застыла с открытым ртом.
Сообрази я тогда заглянуть в зеркальце, идеальный образ тупой блондинки в моем представлении сложился бы окончательно.
- Где тебя носит? – визжит он в трубку.
- Спрашиваешь, что, блядь, случилось? – таращится он на меня.
- И ты еще спрашиваешь? – с ненавистью повторяет он в телефон.
- Нет, что ты, я спокоен, – ужасно противно кривляется он.
- Я спокоен, как мишка клоака на своем сранном эвкалипте, – он, конечно, хотел сказать «коала».
- Спасибо тебе, родная, низкий поклон, – кланяется он трубке.
- За что? Ты еще спрашиваешь, за что? – снова орет он.
- За мои окровавленные брюки, в которых мне предстоит вручать главный приз этой суке!
- Да ты сам козел! – не выдерживаю я и получаю пощечину.
