Тварям удалось уничтожить еще двух солдат. Один рухнул под тяжелым телом монстра, и выстрелы его товарищей, направленные в спину нападавшего, убили обоих. Второй, защищаясь, совершил ошибку, непростительно далеко отойдя от основной группы обороняющихся. Из-за спины у него выскочило нечто, напоминающее прямоходящую ящерицу и вцепилось ему прямо в шею.
Однако автоматчиков все равно оставалось больше, и несколько минут спустя они уже методично расстреливали магазин за магазином в агонизирующие тела.
Потом во двор въехал изрядно побитый джип. Когда машина резко затормозила в темноте, одновременно разворачиваясь правым боком к зданию Лепрозория, слепящий белый свет из разбитой фары едва не выхватил опухшую физиономию Петрова, высунувшуюся из-за угла. Солдат как мог проворно спрятался, вжался в стену, моля бога, чтобы его не заметили. Он чувствовал, что почти уже окончательно сошел с ума, что еще чуть-чуть — и он сам с криком кинется под огонь сослуживцев, лишь бы не участвовать никак во всем этом адском побоище.
— Где комендант, мать вашу?! Что тут творится?!! — раздался по ту сторону стены незнакомый голос — должно быть, того человека, что приехал на джипе. Ответом ему была длинная автоматная очередь.
«Ну вот, — обреченно подумал Петров. — Уже по нормальным людям стрелять стали. Скоро и до меня дойдут…»
Секунду назад готовый умереть, он вдруг страшно захотел жить, пусть даже совесть и будет нещадно терзать за то, что случилось в Лепрозории, пусть и придется мучиться этим всю оставшуюся жизнь. Но зато она у него будет — эта жизнь, в отличие от того парня на джипе, с которым уже все…
Несколько раз грохнуло охотничье ружье, и Петров понял, что ошибся насчет незнакомца.
Весь дрожа от страха и напряжения, он осторожно высунулся из-за своего укрытия посмотреть, что происходит.
Двое бойцов из четверых оставшихся валялись на земле перед входом в здание. Водитель «джипа», прячась за бортом машины, отстреливался из дробовика. У него не могло быть шансов против автоматчиков, но он до сих пор оставался в живых, а вот один из солдат стрелял совсем уже беспорядочно, медленно сползая по стене…
Петров отвернулся, зажмурившись. Он не знал, кого ему больше бояться — зараженных, бродившего где-то по зданию капитана, собственных сослуживцев или мужика с дробовиком, который оказался едва ли не более опасен, чем все остальные участники бойни вместе взятые.
Почти теряя сознание, Петров сделал то единственное, что ему сейчас оставалось: забормотал вспомнившуюся неизвестно откуда молитву.
