— Видишь, как бежит? И как журчит славно: жур-жур-журрр… Слышишь, будто разговаривает?
— Да, но все-таки не советую тебе лететь туда: крапивы здесь много, — смеясь, заметил Коля.
Лида, однако ж, забежала вперед, осторожно, держась за ветки, пробралась между цепким малинником и крапивой к ручью, напилась из горсточки, поболтала обеими руками и опять убежала поскорей по дорожке обгонять папу.
Несмотря на купанье, всем скоро сделалось жарко; папа предложил присесть наверху.
— Идите скорее сюда! Здесь лавочка есть! — кричала сверху Лида.
Крутая дорожка оканчивалась узкою площадкой, посыпанной красным песком и густо обсаженной сиренью, жимолостью и акацией. С одной стороны зелени не было и с вышины было видно просторное зеленое поле; Далеко за полем — узенькая темная полоска леса, а на поле близко — широкая блестящая полоса Москвы-реки.
— Вот сюда, в холодок, папа! — звала Лида на лавочку под сиренью.
Все уселись, утомленные, красные. Лида еще раз обежала площадку, заглянула всюду, куда только можно было заглянуть, и наконец примостилась на краю лавочки подле папы.
— Ох, устала! А как жаль, что ты тоже очень устал, папа, — прибавила она через минуту.
— Тебе-то что из этого?
— Да так. Если бы ты не устал, ты бы, верно, рассказал нам теперь что-нибудь.
Лида искоса поглядела на папу. Папа засмеялся:
— Нет, слишком жарко; не идут рассказы на ум. Отложим их до другого раза, а теперь лучше так о чем-нибудь поболтаем.
— Ну хорошо.
Лида уперлась обоими локтями в папино колено, положила на руки подбородок и подняла к папе раскрасневшееся лицо:
— А скажи мне, папа, откуда он течет?
— Кто он, Лида? Я ведь не знаю, про что ты меня спрашиваешь.
— Ручей, папа, — тот, что мы в овраге видели.
— Отчего же не спустилась в овраг, не поглядела сама? — спросил папа.
— Да я спускалась. Я к самому тому месту сходила, откуда он льется, — ничего не видать. Кругом сухо, а он бежит из земли, из-под камешка, и все льется, все льется, будто кто-нибудь подливает.
— Это, верно, вода по трубе из Москвы-реки проведена, — заметил Коля.
— Нет, — возразил папа. — Она сама течет в Москву-реку. Это родник.
— Родник?
— Да, родник… Родником называется вода, которая сама собой родится, льется из-под земли. Люди ее туда не наливают, не проводят по трубам, она сама набирается, сама и течет. Ты видела, как она выходит из земли: вдруг показывается, словно родится из-под травы, из-под кустика, — оттого и называется родником.
— Да, как же это делается? Откуда же в землю-то вода попадает, папа? Я никак не пойму, — сказала Лида и еще ближе придвинулась к папе. — Я тоже подумала: верно, ее провели откуда-нибудь.
