— Свобода!
Иван мигал веками, садился и вскакивал:
— Старая, слышь? Все, значит, по-иному пойдет: войне конец, в деревне экономии шею свернут, все в люди выйдем…
Сейчас, казалось ему, явится Анисим, подъедет учитель, и люди будут обниматься, целоваться. Но шли дни, в поселке поредели красные флаги, перед дачей, где лечили раненых офицеров, перестали говорить речи. Стражника сменил парень с красным нарукавником, явился в мазанку и строго сказал:
— Пора, граждане, вашему явиться. Фронтам люди нужны, воюем теперь не за какого-то царя, а за свободу, за народ…
Лето сменило весну, а зверюга все крошила людей и купалась в их крови. Лицо Маркушки перекосила забота, воздух дрожал от нетерпения: когда же войне наступит конец? Выпущенные на волю слова и песни блекли в смраде, в чаду горя и казались лживыми. Тогда с севера во все концы понеслись слова Ленина, подняли на бой любовь, уставшую ползать, и у земли начались родовые потуги, а у мазанки появился Анисим.
Появился он со словами, которых раньше не выговаривал, с заботой о людях, какой раньше не знал. Появился с ватагой товарищей. Все они были с винтовками, все, оказалось, хорошо знали Маркушку и разговаривали с ним так, будто вчера виделись. Среди пришедших Иван узнал большелобого столяра и того, что с шишечкой на носу.
Над мазанкой взвился красный флаг, со стороны поселка в сарай протянулся провод, и там зазвенел телефон, загудели голоса:
— Есть, слушаю…
Подходили пешие, подъезжали двуколки, мотоциклы, велосипеды, верховые. К берегу причалил баркас с оружием. Ночью берег усеяли неведомо откуда появившиеся люди, вооружились и пропали в горах.
Вдоль сада заходили часовые. Бабка и Аграфена разрывались у таганка. Маркушка за садом учился стрелять из винтовки. Иван не мог наговориться с преобразившимся Анисимом и узнал, что земля еще не вздыхала, что ей мешают вздохнуть.
Четверо суток не затихала вокруг мазанки жизнь, а на заре пятых суток из сарая выбежал человек в гимнастерке и тревожно закричал. Палатки в саду упали, провод свернулся в жгут, двуколки с ящиками затарахтели по дороге.
— Ждите, мы скоро вернемся…
Отряд кинулся на север, но враг перерезал ему путь и открыл огонь. Отряд отпрянул за мазанку и вдоль ограды заспешил к горам. Последним шел большелобый.
На его спине чернела сумка с бумагами. Иван из-за ограды увидел, как эта сумка подпрыгнула, а большелобый качнулся, вскинул руку с винтовкой и упал.
Отряд перебежал гору, на которой Иван завещал похоронить себя и бабку, достиг защиты и свернул к ущелью.
